13.12.2012

Пишет  Джезебел Морган:

Письмо в Изумрудный Город

Ну здравствуй, малютка Элли! Я тут услышал:
Ты стала сильнейшей феей в стране волшебной!
Об этом сто раз рассказывал я мальчишкам,
Они же меня едва не забили щебнем,
Теперь я для них изгой, постоянно лишний -
Раз верую в сказки - значит, совсем ущербный.

Тебе-то живётся легче и веселее:
Друзья, приключенья, а не работа в поле.
У нас как всегда - разрушено пол-селенья,
А кто не сбежал, теперь безнадёжно болен.

Я часто скучаю, особенно остро - летом,
Я верю, что ты вернёшься. А как иначе?
Но стоит мне только заговорить об этом -
Отец твой рычит, а мать твоя горько плачет,

Как будто похоронили, но не сумели
Смириться с потерей и выбросить свечи, ладан.

Нет, всё хорошо. И время всё в кучу смелет,
Не будет Канзас казаться преддверьем ада,
Но где б ни была ты, среди мертвецов ли, фей ли,
Однажды меня забери за собою,
ладно?

@темы: поэзия, кружева слов, звёздная пыль

---

Не дотянуться… не найти
В тумане грёз, веков, желаний
Всего лишь сон, воспоминанье
О том, что было нереальным
И не могло произойти.

Не дотянуться и теперь
Сквозь стену лет и километров…
Нас вновь разносит диким ветром,
И мне не верится, что где-то
Ты тоже бьёшься в эту дверь.

Не дотянуться… вот наш путь:
Чужие. Разные. Не рядом.
И не соединиться взглядам,
Не слиться в вихре безоглядном
И власть судьбы не обмануть.

Не дотянуться. Не зови,
И голос мой вдали растает.
Как много раз мы замолкали,
Себя и Вечность предавая,
Отказываясь от любви…

---

«У нас ничего нет, кроме наших собственных ощущений…»

(с)лучайная цитата от сэра Макса

    А еще вчера имела место одна из Точек Равновесия: блогу 4 года, 4 месяца и 4 дня. Ради такого случая стоило создать запись в 4 ночи с подобающим хвостиком, но время было по Крайне Уважительным причинам упущено... пусть будет 04:40 сегодня.
    Хотя, конечно, вчера было бы намнооого круче.

@темы: хм, праздничек, вся жизнь - игра, магия чисел, сэр Макс

---

И снова к вопросу стихов,
написанных явно не мной, а Shi Tennou

Странные сказочки в мире далеких людей
Или теней, холодящих туманное утро
Странные песни из призраков и перламутра
Странные сны о домах без окон и огней

Сердца звенящий и ясно молчащий кристалл
Свет цвета неба в грозу, что горит, но не греет
Я наносить тот последний удар не умею
Я лишь умею не таять средь сотен зеркал

А разорвешь - лоскутки станут каплями звезд
Не золотых, а сиреневых звезд полумрака
Ты не увидишь меня, а я жду только знака,
Ноты, аккорда, молчанья, что это всерьез.

Где-то в долине вчерашних нестрашных дождей
Я обернусь кареглазым смеющимся ветром
Чтобы остаться - уйти и быть найденным где-то
В странной истории в мире далеких людей...

Картинко, увы, не вполне втемашное. Но ежели приглядеться... и применить воображение...
... Ну, или хотя бы волосы чуток перекрасить ))

И кстати, а это тогда чье стихотворение? )

@темы: стишность, Demonic Kingdom, звёздная пыль, красота спасет мир

---

    - Лорд Джедайт полностью завершил обучение. И принимает отныне титул Повелителя Иллюзий.
    Бывший наставник едва скрывает облегчённый вздох: тихий мальчик с отрешённым взором, всегда далёким, погружённым в неведомое, с первого дня чем-то тревожил его. Изрядно действуя на нервы.
    Непонятный. Неприрученный.
    Небезопасный.
    Не сразу юный учитель обнаружил, что ученик, по сути, в советах не нуждается. Да, он очень быстро шел вперёд… и в то же время - скрытно, неслышно, едва касаясь. Всегда скромно склонённая голова, взгляд в пол, поза исполнена почтения. Лицемерного, естественно. Учитель на сей счет нимало не заблуждался. И оценил.
    Да, мальчик, молодец, умничка. Притворяйся покорным, притворяйся кротким, дольше проживёшь.
    Вот только доверять я тебе не буду никогда, не надейся. Меня ты своим лживым почтением не обманешь.
    И ко мне не залезешь в сны. Извини, малыш, я тоже странствую в гранях… хоть не столь виртуозно, как ты.
    - Зой, а кто знает, что Звёздный Лорд не отличает обычные порталы от тех, что из Тени?
    - Кроме тебя и Джеда? Да никто… с чего бы нам с кем-то чужим об этом говорить!
    На миг он просто погружается в звенящий ясный смех своего огненного цветка. Греется. Кто ещё может вот так, легко, лаская, поцеловать - смехом?
    Но годы дрессировки не прошли напрасно: он никогда не теряет самоконтроль, никогда не позволяет себе расслабиться. Никогда не перестаёт думать, просчитывать, подозревать.
    «Кроме тебя и Джеда».
    Ну, я-то никакой западни точно не подстраивал. И в тебя, мой огонь, единственного, верю всецело. Однажды за эту веру будет спрошено по полной, без снисхождения и пощады… но неважно. Пусть так.
    И кто же у нас остаётся?
    Лорд Джедайт, сколько у вас веских причин раскинуть сеть для кого-то из нас? И если ловушка, то для кого?
    Нери. Нефрит, Лорд Мерцающей Ночи, Голос Звезд. Мишень или средство… приманка?
    Тогда лишь для одного… чьи действия предсказуемы. Лорд Огня, с детской наивностью преданный таким смешным идеалам, как верность другу. И готовность ради друзей рисковать. Вы способны убить того, кто считает вас братом, Лорд Джедайт?
    Тем более, всего лишь спланировать эту смерть. Оставшись в стороне, действуя чужими руками.
    Я бы не удивился.
    Разве я сам… никогда не желал, не думал… убрать с пути того, на кого слишком часто смотрит с улыбкой моя любовь. Но всякий раз, представляя, как гаснет тёплый свет в его взгляде… Я куда слабее, чем все считают. Чем самому себе могу признаться. Терпеть боль ревности или причинить боль ему - выбор… так ясен.
    Но вы, Лорд Зеркал, вы ведь сильнее меня. Нелепо, смешно, я способен убить вас одним вздохом, да что там, одним желанием… но есть иная сила, и вот её у вас хватит на пятерых таких, как я.
    Или я слишком глубоко копаю, и всё куда проще - сам Нер, во вспышке ярости, безрассудной и бездумной, как всё, что он делает… Но нет, не верю. Тот мальчик в грязной хижине-темнице, которого я вынес под сияющее звездами небо, и чьи глаза сияли так же звёздно, так страстно… всегда. Сумасшедший, неукротимый, отчаянный - да. Но не коварный. Зато вполне способный в пылу битвы ранить друга… а потом и себя бросить во тьму, в столь же сиюминутном и бурном порыве раскаяния.
    - Лорд Звёзд. Вы готовы подтвердить Трону, что направляли удар, видя и осознавая, кто станет жертвой?
    Его губы сжаты так плотно, словно это допрос с применением пыток. Потом голова склоняется. Едва-едва.
    - Нер. А на самом деле?
    - Уйди ты во тьму, - сквозь зубы чуть слышно цедит он. После секундной паузы, ещё тише: - Извини.
    Извинения приняты - хотя ему я не говорю этого. Следуя вполне разумному совету, разворачиваюсь и ухожу. Во тьму… ну, а куда же ещё.
    Вот только и ты в ней, давно и по уши, звёздный мальчик, нравится тебе или нет.
    Но ответ я получил. Не умеешь ты лгать мне, и никогда не умел. А пора бы уже научиться! Но сейчас я рад, что ты - это ты, опасно гордый, самоубийственно откровенный.
    Зато со вторым всё не так просто. Он не дерзит, нет. Покорный наклон головы, виноватый голос. Да, мой господин, конечно, мой господин, понимаю, мой господин. Не смею молить о прощении.
    О да, ты не смеешь. Очень смутно, вдали, в бесконечности отражений, одна из твоих теней прячет улыбку среди зеркал. Высокомерный… и был таким с детства. Лишь подлинное высокомерие принца может позволить себе с такой лёгкостью проронить это твоё «не смею молить».
    Лорд Иллюзий… Лорд тумана, призраков, лжи. Грани мерцают, размывают образы и сути, тёмный туман укрывает всё. И это хорошо… потому что я помню, как ты умирал, помню, как вытягивал по капле силы из враждебного, не желавшего делиться со мной даже малым, лишенного красок мира - для тебя. Я сам был ребёнком… испуганным. А вот ты не боялся. Ни смерти. Ни боли. Ни меня.
    Нет страха там, где нет стремления… где нет веры. Нечего разбить, не о чем сожалеть. Туман. Серые тени.
    
    Он нашёл свою цель не сразу, как в прошлый раз. И цель отыскалась в месте, которое нравилось ему ещё меньше предыдущего. Если к отвратительного вида и запаха помойке под мостом вообще можно применить эпитет «нравится».
    Грязным тут было всё. Грязным и тускло-серым, словно и дома, и дороги, и скудную растительность, и одежду и лица людей старательно посыпали толстым слоем пыли. Он двигался по этой мерзости осторожно, брезгливо, словно избалованная домашняя кошка, которую внезапно выбросили с шелковых подушек на улицу. Он и чувствовал себя этой кошкой… дышать приходилось ртом, из-за плавающего вокруг аромата; но тогда, казалось ему, он рискует вдохнуть серую пыль - и заразиться, окраситься серым… потерять свою безупречную белоснежность.
     «Лишиться невинности», - он иронизировал, чтоб сохранить хоть какое-то подобие самообладания и контроля. Но этот город и впрямь стремился что-то сделать с ним… что-то, к чему термин «насилие» вполне подходил. Затянуть, искупать в гнусном запахе, запачкать.
     «Мне должны дать награду за одно то, что я здесь присутствую более минуты».
    Радовало одно: его внутреннее подобие радара точно указывало направление. Это было совсем нетрудно: цель сияла в сером тумане, как маяк. Живая цель… хотя его искренне удивляло, что, обитая в жутком городишке, кто-то подобный ему способен остаться живым. А тот, за кем он пришёл сюда, был подобен ему даже больше, чем первый: здесь ощущался талант, сходный с его собственным. Открывать грани… проникать в проёмы между миров так же, как обычные люди входят в дверь. Он чувствовал того, кто это может. И ещё что-то… больше, куда больше.
    Сильная аура, способная ослепить, - и слабое биение жизни. В тот раз было похоже. Вероятно, так всегда получается с Избранными: их смертный путь не усыпан розами и обречён быть недолгим. Чему удивляться… дар открывается рано и ярко, а окружающие не приходят в восторг, обнаружив рядом столь вопиющее нарушение святого закона Обычности. «Другое, странное, не как все. Значит - разорвать в клочья, вышвырнуть, растоптать. Мне здорово повезло, что меня нашли и забрали прямо из пелёнок».
    Отправился он на рассвете, однако здесь уже наступала ночь. Пару раз из подворотен появлялись недружелюбные незнакомцы, привлечённые его богатым одеянием и юным видом. Он никого не убил, просто не хотелось. Всего лишь напугал и отобрал оружие. Таскать эти неприятные тяжелые предметы с собой он не собирался - плохо уже и то, что они оставили грязные разводы на его перчатках; так что оружие он уничтожил. Чем меньше такого в руках людей, тем лучше… а впрочем, хоть отними он у каждого весь запас приспособлений, что режут, стреляют и наносят удары, - люди мигом отыщут нечто новое, чем можно друг друга калечить и убивать. Люди…
    Он с отвращением обошел нищего на углу - тот был непроглядно пьян и грязен настолько, что ни возраст существа, ни пол угадать было невозможно. Учитывая сбивающий с ног запах, вряд ли кто-то захотел бы приглядываться и гадать.
     «Никаких порталов вплоть до встречи. Нам нужен он, а не размытый след, исчезающий в портале». Увы, но тут не поспоришь. Тот, кого он ищет, вполне способен создать свой собственный портал, «учуяв» устройство чужого. А создав, не дожидаться странных пришельцев.
     «Живи я в такой дыре, я бы точно не стал никого дожидаться. Открыть дверь, шагнуть, и только меня и видели. Куда - неважно. Место хуже, чем здесь, он вряд ли может представить».
    Кстати, это наивное заблуждение. Мироздание переполнено местами намного хуже. И попасть с первого раза именно туда - легче лёгкого.
    Его плащ, неестественно белый здесь, в мире страха и теней, слабо светился во тьме. Животные, роющиеся в отбросах, видели это - и сперва пугались, отпрыгивали подальше, во мрак… а потом некоторые выползали, робко, неуверенно, и шли следом. Он просил их уйти, и они повиновались. Неохотно. Вот животных ему было жаль. Они не заслужили этого города. Он забрал бы их с собой, в совсем иные тени, в чистоту и сумрак леса… но кто знает, будет ли это лучше. Рождённые в грязи, привыкшие к пинкам - но и к асфальту, подворотням, к мирной пище, найденной среди мусора, давно успевшей не только умереть, но и протухнуть… выживут ли такие среди опасной свободы без стен, неона и помоек?
    А тот, за кем я пришёл, он выживет там?
    Мы берём их слишком взрослыми… слишком пропахшими воздухом их темниц… грязью, унижением, болью. В тот раз я чувствовал лишь жалость, да ещё гнев на пределе контроля, гнев на всех, кто посмел, пожелал делать с ним всё это… Но сейчас я и боюсь чего-то - но чего?
    Я же ищу всего лишь ребёнка… кажется?.. Он прячет внезапный смешок под белой перчаткой: а сам-то я кто?
    «Кто я… сейчас… в этот раз, в этом витке спирали… Память лжёт мне, или всё слишком плохо… слишком. Кем мне быть, чтобы перенести это… чтобы… прервать это?»
    Перчатка плотно прижимается к губам. Он запахивается в плащ, прячется от ледяного пыльного ветра, от льда смутных воспоминаний, от себя.
     «Я ещё и не видел его, а он уже такое со мной вытворяет. Один его дар, без воли, способен расколоть, сломать. А что же будет, когда проснётся воля?»
    Страшно.
    Он надменно вскидывает голову; капюшон слетает, длинные серебристые волосы рассыпаются по плечам. Впервые он не стал собирать их в косу. Пусть так. Впервые этим утром он смирился… нет, он решил!… не ветер, а лёд поведет меня. Ничто более не закружит меня в порыве… никто. Никогда.
    Лишь тому вихрю позволено будет коснуться меня, который создам я сам. Ни ветер, ни ураган не растреплет моих волос. Не сорвёт в полёт сердце.
     «Отличное средство против страха. Ничто не напугает тебя сильнее осознания, чем являешься ты сам».
    Его «маяк» вспыхнул, ослепляя. Вот и нашёлся.
    
    Город уже затопила беззвёздная чёрная ночь, но он отлично видел сквозь темноту. Берег того, что рекой назвать язык бы не повернулся, куда более этому явлению подходило слово «канава», был завален гниющим мусором. И там, под ненадёжным прикрытием одной из куч, виднелась стоящая на коленях тонкая фигурка. Да, всё-таки ребёнок, лет девяти-десяти, не больше. Он быстро поднял голову навстречу незнакомцу; из-под шапочки выбился солнечно-золотой локон. Теперь они вдвоём разгоняли глухую тьму - белоснежный с серебром и бледное золото. Мальчик смотрел на него в упор. На худом детском личике не было никакого выражения вообще. Даже ожидания. С тем же успехом он мог быть чистым листом бумаги.
    А его руки продолжали смыкаться вокруг горла другого ребёнка, совсем крошечного, как кукла… и столь же недвижного. Мёртвого или без сознания, судя по тому, что против попытки задушить его не протестовал. «А может, это они так играют?! Ну… ничего себе. Миленькие у них игры».
    - Что ты делаешь?
    - Отпускаю.
    Голос был очень тихий, слегка хриплый. И такой же невыразительный, как лицо.
    - Это называется - убивать.
    - Он всё равно умрет. От голода тяжело. Так легче. Быстрей.
    Он ронял слова, как камушки. Взгляд его был пустым и безразличным. Но аура полыхала. Он словно бы вообще не сдерживал её… хотя наверняка он и не сдерживал - не умел.
    Юноша в белом присел рядом на корточки, обречённо решив не думать, во что превратится и как будет пахнуть его одежда. В распростёртом на останках чахлой травы маленьком тельце ещё оставалась жизнь… и что-то… что?!
    - Кто это?
    - Брат.
    Мальчик помолчал. Дышал он затруднённо - словно был болен или долго-долго перед этим бежал. А скорее, и то, и другое.
    - Я его кормлю. Кормил. Когда получалось.
    - С твоим талантом ты голодаешь?
    Ни единого движения. Ни знака, что он понял, о чём речь, или хоть немного удивился. Даже ресницы не дрогнули.
    - Господин?
    - Твой талант. Создавать иллюзии, нырять в отражения. Так?
    - Талант…
    Это выдохнулось столь тихо, что можно было спутать слово с шорохом рваных бумажек под ветром.
    - Я искал тебя из-за этого таланта. И теперь заберу туда, где ты выучишься применять его.
    Мальчик наконец-то проявил себя живым существом: с внезапной стремительностью вцепился в малыша.
    - Только с ним.
     «О да. Ещё бы! Без него я отсюда не уйду, поверь».
    - С ним, хорошо. А что ещё? Требуй чего угодно, почти любое твоё желание будет исполнено. О голоде можешь забыть. Как и о жизни… - юноша поморщился и повел рукой: - Здесь. В грязи, помоях и в лохмотьях.
    Мальчик едва заметно нахмурился.
    - Не всегда. Я доставал одежду. Время от времени.
    - Как?
    То было испытание. Собственно, оно началось сразу, едва он увидел двух детей, один из которых целеустремлённо и умело убивал другого.
    - Просил, - спокойно ответил мальчик. - Воровал. Просить часто без толку.
    - Воровал, используя зеркала? Уже умеешь проходить сквозь них?
    Мальчик без всякого смущения кивнул.
    - Давно.
     «И хотя, конечно, мог войти в самый богатый особняк этого города, да и любого другого, и взять столько, сколько получится унести, - тем не менее, ты, очевидно, не делал этого. Честность или расчет? Внезапное богатство у оборванного бездомного мальчишки…»
    - Я брал совсем мало, чтоб никто не догадался. Мелкие монетки. Они не везде находятся.
    Ветер задул совсем неистово. С неба начинал сыпаться сухой, похожий на мелкие градины, колючий снег.
    Юноша невольно повёл плечами под тонким плащом и порадовался, что руки хоть немного защищают перчатки. Другой защиты, более надёжной, пока он позволить себе не мог. При столкновении даже с одной незнакомой силой на пределе возможно что угодно, причём «что угодно» неприятное. А уж с двумя…
    - Как вы жили здесь, в таком холоде? - вырвалось у него. Это уже не было частью испытания. Впрочем… инстинкты редко его подводили.
    - С трудом. - На губах мальчика образовалось бледное подобие усмешки. - Вот…
    Он наклонился к ребёнку, которого так и держал на коленях, и что-то шепнул. Малыш открыл глаза. Сразу. Юноша даже усомнился, что тот терял сознание, - хотя чувства утверждали именно это, а его чувства не имели обыкновения лгать.
    Зато в реальности расцветших на крохотных ладошках язычков пламени он не сомневался. И не удивился… почти. Хотя никак не мог предположить, что в столь юном возрасте можно не только создать истинный огонь, но и продержать его почти минуту.
    Мастер Огня. Вот отчего я вижу такое сияние… не один, а двое. Их ауры слиты воедино.
    И вообще-то не факт, что именно старший ярче.
    Огненные лепестки погасли, оставив мимолётный проблеск во тьме. И новые нотки в густом помоечном запахе.
    - Позволь…
    Юноша взял малыша за запястья и повернул ладонями вверх. Ну, точно. Кожа пузырилась следами ожогов. И довольно сильных. Странно, что он не плачет. И что так долго терпел… И что не вырывается, не дичится, а смотрит так… Смотрит. Огромными зелёными глазами, пугающе яркими на сером от грязи осунувшемся личике. Юноша про себя хмыкнул с насмешкой: огню положено гореть ярко, и было б чего пугаться. Но смеяться, даже внутренне, сейчас как-то не хотелось…
    Он накрыл маленькую ладошку своей. Лёгкое исцеление. Хотя… в этой серой каше ничто не даётся легко… Надо будет подзаняться техниками регенерации…
    Старший спокойно наблюдал. В бесстрастном взгляде обозначился интерес энтомолога, не вполне уверенного, что в каталог уже внесена севшая ему на нос бабочка.
    - Опасная игра, - сдержанно произнёс юноша.
    - Не очень. Раньше он сильней обжигался. Это мелочь.
    Всё, что напрашивалось по сему поводу ответить, юноша проглотил. И молча занялся второй рукой малыша. Он всегда гордился своим самоконтролем. А это всего лишь дитя, в конце-то концов. Тем более, к рявканьям и оскорблениям он наверняка привычен.
    - Вы присмотрите за ним, господин? Ему… мало надо…
    Он удивлённо поднял брови. И едва не выругался: как же не заметил?! Пламя ребёнка и это мраморное спокойствие… покров, которому он, как полная бездарность, позволил заглушить такую сильную боль!
    Он вгляделся сквозь рваное подобие одежды. Почти всё тело мальчика было тёмным от свежих и не очень следов побоев. Свежих было больше. И не просто трёпка, чтоб преподать урок… похоже, совсем недавно его долго и с удовольствием избивали, чем-то металлическим и ногами, намеренно желая прикончить.
    Сломанные ребра. Проколотые лёгкие. Почки… Столько внутренних разрывов и повреждений, что перехода он не вынесет.
    - Жалко… - совсем тихо выдохнул мальчик. И так же тихо упал… всё-таки ухитрившись перед этим отпихнуть малыша. К нему.
    Несколько секунд он мог только смотреть на всё это безобразие и отгонять единственную мысль: это провал. Абсолютное поражение.
    А потом время смазалось в одно тягучее, холодное, серое пятно. Он не рассчитывал открываться здесь. Он не был готов вытаскивать кого-то с той стороны Теней, он вообще никогда не делал этого… он готовился в воины, а не в целители!
    И уж если швырять свою силу в это отвратное измерение - то именно в качестве воина! Снести и уничтожить всё во тьму… запереть в лёд, и хоть тогда здесь не будет грязи и липкого вездесущего запаха…
    Ему нужна была энергия, а не сила льда, - простая, незатейливая, тёплая энергия жизни. А её-то и не было. Он цедил её из вытоптанных остатков травы, из крохотных водяных созданий, из крыс… последних тут хватало, но крысы были слишком умны, и едва почуяв угрозу, мигом разбежались. Что за проклятая дыра, даже вампиру тут долго не протянуть!
    Самым логичным было бы использовать тот источник, что прямо под рукой. Обжигающий, ослепительный. Прекрасный. Единственное, что было прекрасным здесь. И именно поэтому - не мог. Он сам уже настолько пропитался грязно-серым, что просто не смел тронуть этот хрупкий клочок Красоты и тоже запачкать… И выжимал, выкручивал всего себя до предела, разбросал нити души так далеко, как мог, собирая крохи живого тепла… и мигом всё без остатка отдавая. Восстанавливая. Возвращая. Из последних сил втягивая назад, в жизнь.
    Стараясь не думать, как сам он в таком состоянии сможет преодолеть мёртвую пустоту портала.
    В какой-то момент он уловил вмешательство: малыш осторожно касался его руки. Но не звал, просто соединил их руки и согревал. Едва заметно: ребёнок и сам был на пределе, голодный и дрожащий от холода… это он мог решить, по крайней мере это, укутать пусть не силой, но хотя бы плащом… и лишний раз обругал себя идиотом, что не догадался сразу. И снова нырнул в трясину, из которой, он отлично понимал, может и не выбраться.
    Трава. Насекомые. Люди. Существование без тепла в темноте. А для лечения нужен свет. А я уж точно не тот, кто искушён в сотворении света…
    Когда у него получилось, и он остался живым и собою, мир виделся уже не серым, а изжелта-чёрным. Он едва мог дышать. Но мальчик, его почти потерянный мастер иллюзий, - дышал. И даже слабо улыбался. Не ему, а малышу, но какая разница.
     А малыш улыбался - ему. Доверчиво и ясно. Нереальные зелёные глаза жарко сверкали. Грани изумруда… нет, тот похож на лёд, а это чувство было мягким, ласкающим, тёплым. Хотя насчет ласки он не был уверен… он знал о ней лишь в теории, но никто никогда не обращался ласково с ним. Если, правда, не считать тех моментов, в детстве, когда более сильный партнёр в учебном бою не убивал его.
    Хотя о чём это он. Убивать его попросту запрещалось. Ценное имущество портить не полагается.
    - Господин?
    Он не сразу вспомнил, где он и с кем. Чёрная тьма упорно смыкалась вокруг него.
    - Мы пойдём?
    Он встряхнулся. Переход. Собраться. Сосредоточиться. Два лишних сознания в довесок к своему… норовящему отключиться… Нет.
    - Идём.
    Он встал, поднял малыша и как можно крепче прижал к себе. И снова окунулся в пушистое, непривычное тепло улыбки. Чернота с недовольным ворчанием отползла прочь.
    «Ненадолго. Прыгать от радости рановато…»
    - Держись за меня, - одну руку он протянул мальчику. Тот вцепился в неё мертвой хваткой. Похоже, он отлично понимал, что именно их ожидает: выглядел он предельно сосредоточенным. И… счастливым. Кажется, он едва не трепетал от предвкушения.
    - Держись и сознанием… мыслями, чувствами, волей. Понимаешь? - мальчик коротко кивнул. - За меня и за брата. Будешь держать нас вместе. Ты сможешь. Если покажется, что ты совсем один, а всё вокруг очень странное, - не пугайся. Это иллюзии…
    Мальчик тихонько рассмеялся.
    - Иллюзии меня не пугают.
    - Как зовут тебя?
    - Джед.
    - А его?
    - Он же маленький… и только мой. Я не давал ему имени.

@темы: кружева слов, книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

04.12.2012 в 01:22

Пишет  Rhiannon:

… кто-то заводит механизм, который ты не видишь и никогда не сможешь понять, и с этого дня жизнь кружит тебя в вальсе со временем. В вальсе с вечностью, если верить в перерождение душ. И ты будешь кружиться, хочешь ты того или не хочешь: ты можешь делать выборы, которые повлияют на твой путь, но лишь в рамках зеркала; ты не сможешь остановить шкатулку, пока её завод сам не подойдёт к концу. А если попытаешься сбежать с зеркального круга, то уйдёшь во тьму, из которой если и вернёшься, то не скоро.

Из дневника Джейн Баскервиль

@темы: кружева слов, цитаты, понравилось, звёздная пыль

---

«Мы с тобой имеем талант к некоему странному ремеслу, в котором никто ни хрена не понимает!»

(с)лучайная цитата от сэра Макса

    И вот теперь скажите мне, что сэр Макс не гениален, а автор гадального сайта не волшебник.

@темы: вся жизнь - игра, цитаты, магия чисел, сэр Макс

---

К слову о том, что меня окружают знаки... Знаки Огня ) И кстати - знаки Огня... всё-то сводится к одной теме, одному лейтмотиву. Забавно, хотя если подумать - логичнее некуда. Сколько лет эта история рвалась написаться... мною. Я вижу знаки Огня... в старых своих стихах, в обрывках старых текстов... во всем, что люблю и что незримо витает в ноосфере меня. Вокруг меня? Хотя ноосфера - понятие такое... проникательное... То ли я в ней, то ли она во мне... в огне )
В общем, ладно, всё нормально, всё в порядке, автор в теме, автор уже не автор, он бредит и ему хорошо )
Хотя чего хорошего, такие ужасти творятся... в виртуальном и реал-таймном темном королевстве. Ах, подарите мне лазерный меч, что ли. А лучше шапку-невидимку, хотя ну ее в трясины... и вообще, не надо нам кроссоверов )

Так вот, возвращаясь. Относительно песни. Это поистине великая вещь, поверьте. Если не слушали, то зря. Это гениальное сочетание стихов великой поэтессы и потрясающего трио голосов. Там один женский вокал чего стоит... который раз слушаю - и в дрожь бросает, кроме шуток.
Есть великие люди в нашей стране. Есть высокое Искусство. Вот только грустно, что оно в полном забросе пребывает... на слуху и на виду - отстой, а те, кто должен был бы сиять во славе - где-то на задворках, в тенечке... И это как раз о трио «Меридиан».
Хотя такие они не одни... Вы будете смеяться, но я и все песни Нау, что на стихи незабвенного Кормильцева, мир его светлой душе, причисляю к великим творениям... и у «Агаты Кристи» были проблески божественного озарения... Да ладно. У кого из творящих по зову сердца их не было.

И снова в тему. Вообще, хотя это с виду не попадает на образ моего ГГ, если воспринимать всё буквально и в лоб, - но эта песня спокойно может быть эпиграфом к текущему моему произведению. Или аннотацией... ) А мне это как-то в голову не приходило до нынешнего утра... вот как прогулки под мокрым снегом по катку во тьме ночной мыслеход-то мотивируют ))

В общем, раз вы всё равно песню не слушаете, то прошу текст. На самом деле это не одно стихотворение Ахматовой, а три. Но они так здорово дополняют друг друга, словно нарочно так задумывалось... хотя кто знает. Может, Ахаматовой бы такая идея показалось очень даже правильной.

«Вальс Одиночества»

И вот одна осталась я
Считать пустые дни.
О, вольные мои друзья,
О, лебеди мои!
И песней я не скличу вас,
Слезами не верну,
Лишь вечером, в печальный час
В молитве помяну.

Припев

Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью, -
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.

Сраженный смертною стрелой,
Один из вас упал.
И черным вороном другой,
Меня целуя, стал.
Но так бывает раз в году,
Когда растает лед,
В Екатеринином саду
Стою у чистых вод

Припев

Один идет прямым путем,
Другой идет по кругу
И ждет возврата в отчий дом,
Ждет прежнюю подругу.
А я иду, за мной беда,
Не прямо и не косо,
А в никуда и в никогда,
Как поезда с откоса.

Припев




на стихи Анны Ахматовой
поет трио «Меридиан»

---

    
    Я открыл глаза, и его лицо было надо мною.
    А вот потолок оказался другой - на моем не было синих картин, где грани зеркал соединялись в узоры, с проступающими образами, очертаниями скал, шпилями городов.... Один облик смутно напомнил мне тот, что смотрел из зеркала сегодня утром... или уже не сегодня?
    А что я делаю здесь... в покоях, и тогда, выходит, в постели Первого Лорда?
    Осознание обрушилось на меня, как внезапно рухнувший с неба водопад ледяной воды. Кэс усмехнулся.
    - Не знал, что повергаю тебя в такой ужас одним своим присутствием.
    - В ужас, ты?! - я прикусил губу. - Почему я тут?
    - Потому что тут обычно нахожусь я, и так как именно я лечу тебя, было бы несколько странно держать тебя в другом месте. Как ты себя чувствуешь?
    Я чувствовал абсолютное и головокружительное смятение.
    И как выяснилось, еще боль. Повсюду. Казалось, даже волосы и ресницы у меня болели. Я попытался сесть, но он бесцеремонно прижал меня к подушке.
    - Не порть своим трепыханием длительную, тонкую и крайне утомительную работу. Я третий день пытаюсь привести тебя в относительно здоровый вид.
    - Там был портал в пространство-тень... Я хотел закрыть... Это оно меня затянуло?
    - Нет, это она тебя ударила. Госпожа.
    Голос его звучал ровно, почти бесстрастно. В глазах бушевали ураганы.
    Я подскочил на кровати и задохнулся от миллионов игл из ядовитого льда, впившихся в каждую частичку меня. Кэс нахмурился и обеими руками нажал на мои плечи, опрокидывая навзничь на прохладный шелк простыней.
    - Еще раз дернись, и я тебя суну под парализующий щит и забуду о нем до завтра. Ты хоть понимаешь, что живым тебе вообще быть не положено?
    - Живым?
    На этом месте всё окончательно прояснилось.
    - А они? Нери?! - я как можно глубже вдохнул и задержал дыхание. Спокойно. Спокойно. Истерики еще никого не спасали. Тем более, если спасать уже некого...
    - Оба живы. Нер, конечно, не особенно... - наш наставник отстраненно взирал куда-то в стену, из чего я сделал вывод, что мне в глаза он сейчас посмотреть не способен.
    - А его... лечит кто-то?
    - Я нет, если ты об этом. Мне тебя хватает.
    Он все-таки искоса глянул на меня и вдруг сорвался:
    - Да, вот так! Шутки кончились! И я тебя не предупреждал?! Что, во тьму, вы устроили?! Ну пусть Нер, он вообще думать и дышать одновременно не умеет, но ты-то! Ты чего хотел добиться? Или открытие, что вас тут держат не для вашего счастья и удовольствия, навело вас на мысли о тройном самоубийстве?!
    Мне очень хотелось сжаться в невидимый комочек и заползти под одеяло с головой.
    - Я доверял тебе! Твоей способности помнить не только о себе и видеть чуть дальше одного шага, твоему благоразумию... И что? Спасибо, ты чудно оправдал мои ожидания!
    Я совершенно ясно понимал: или мне надо как-то заставить его замолчать, или сдаться и расплакаться.
    - О том, что я отвечаю за вас, и этот взрыв идиотизма и мне не простится, вы, конечно же, не подумали! И почему мне казалось, что тебе в голову иной раз приходят и такие странные идеи - не рисковать, если кого-то заденет рикошетом?
    - Тебя из-за нас... - у меня прервался голос. - Но я же ничего... мы не собирались рисковать! Мы выполняли задание, раскинули сеть и следили, и всё!
    - Тогда что?!
    Кажется, мы оба вспомнили о достоинстве и самоконтроле. Он встал и отошел к той из стен, что была украшена лишь простым, гладким, от потолка до пола, занавесом из белого полотна. Я всегда подозревал, что эта вещь находится здесь не для красоты, да и вообще всё здесь не так и не то, чем кажется... включая его самого.
    Он бесцельно дотронулся до матово-белой ткани, вернулся ко мне и сел на край постели. Совершенное, снежное спокойствие. И никогда не поверишь, что минуту назад именно он, весь пылая негодованием и гневом, кричал на меня.
    - Говори.
    Я молчал, комкая в руках край одеяла. Всё сильнее и сильнее... пока оно не задымилось под пальцами...
    Мой учитель мгновенно убрал непорядок одним порывом ветерка. В комнате запахло фиалками.
    - Зой, я ведь не слепой. И знаю, кто и чем должен был заниматься. И у меня уже потребовали отчет, и я уже ответил на все вопросы. Не думаешь же ты, что я отправлюсь к Госпоже с известием, что в прошлый раз допустил неточность.
    Закрыть глаза и отвернуться было бы проявлением непочтительности, и я просто молчал.
    - Зачем Голосу Звезд понадобился портал посреди города, да еще столь близко от Трона, что его мигом заметили?
    Я не знал, что сказать. Он и так всё понимал, он почти десять лет учил нас... и конечно, видел насквозь.
    - Предельная глупость, - констатировал он. - Куда бы он убежал? Кто его отпустил бы? Он что, не предполагал, что за вами следят?
    - Мы не думали, - тихонько прошептал я, сгорая от стыда, - что всё время.
    - Умницы. Не всё время, но когда вы на заданиях, непременно. От вас ждут таких поступков. Уж ты-то мог бы понять.
    - Я понимал! Но он же... - мой шепот почти совсем угас под его взглядом. - Он же меня не спрашивал. Он хотел сам... убедиться, попробовать...
    - Ну, разумеется. А ты зачем там оказался?
    - Мы услышали, что он сражается... и не сразу поняли, с кем... Джед вообще ничего не делал, только пытался заслонить его!
    - О да. Пока он, в свою очередь, успешно пытался уничтожать своих и творить запрещенные порталы. А ты?
    - Я видел, что один из порталов ведет в тень... его туда тянуло. Я хотел лишь запереть... но у него кончались силы...
    - И поэтому ты со своим веером пламени вместо него полез в бой.
     - Я защищался!
    - От воинов повелительницы.
    - Нет! От всех, от зова портала... Когда тебя тянет в ничто, а тут еще кто-то рвется тебя прикончить, что делать? Свернуть щиты, и пусть убивают?
    У меня все-таки получилось привстать, опираясь на локоть; Кэс красноречиво вздернул брови, но никаких своих угроз, конечно, не осуществил. Да зачем ему... после всего, что он мне наговорил, боль - пустяшная мелочь... особенно если ему пришлось расплачиваться за нас.
    Он вздохнул и поправил за моей спиной подушки.
    - Ничего не надо было делать. Не вмешиваться. Если один виновен, то и наказан был бы один. И легче, можешь мне поверить. А так под удар попали все, и чем это помогло ему?
    - Да он бы не выжил. Я его выдернул уже из портала. И обоих бы нас убили, если б не Джед с его экранами.
    Он безнадежно покачал головой.
    - Звездное безумие заразно... Когда вы научитесь жить сами, а не таскаться за ним, как собачки?
    - Я живу сам! - вспылил я. И почти не желая того, добавил с ехидной усмешкой: - Это за тобой я таскаюсь, как собачка... по их словам.
    - Одно другого не лучше.
    Кэс провел рукой по лбу, отбрасывая с лица серебристую прядь. Впервые на моей памяти он выглядел таким усталым.
    - Ладно. Может, хоть этот урок будет усвоен. Если до вас доходит только на столь своеобразном личном опыте...
    - Что с нами сделают?
    - Надеюсь, ничего. - Мой учитель и друг устремил взор к нарисованным небесам. - Вы все-таки нужны. Кроме того, я сказал Совету, что Голос Звезд не по своей воле делал это... что он попал в ловушку тени.
    - О... - выдохнул я. Это было за гранью того, что мог я предположить. Хотя... разве не был он нашим наставником?
    - Также я сказал, что вы пытались не защитить его, а остановить. Твои действия, к счастью, это подтвердили. Все видели, что когда он пытался уйти в портал, ты удерживал его. Что еще лучше, все видели, как он ранил тебя.
    - Что?!
    - Со спины, - спокойно добавил Повелитель Льда. - А ты не помнишь? Прямо перед тем, как всех накрыл удар Госпожи. Именно поэтому мне позволили взять тебя сюда и лечить. Ее гнев был страшен, но не смертелен. В отличие от вихря звездного света.
    Я мог только смотреть на него. Не дыша. Даже не пытаясь понять.
    - Всё к лучшему, - усмехнулся он. - Благодаря этому ты здесь и прощен, те двое живы, а моей версии событий поверили.
    Я все-таки закрыл глаза. И сжал зубы. Мысленно повторяя, как заклинание: спокойно, спокойно, не давать волю пламени, не открываться, не кричать. Не пытаться сорваться отсюда и лететь к нему, разбираться. Спокойно. Вот так.
    - На тот маловероятный лучай, если потом тебя пожелают расспросить, - я сказал, что ты с самого начала стремился помешать Лорду Звезд уйти и тем самым предать нас. И веера огня были обороной от него, а не от воинов Трона, которые в излишнем рвении поняли тебя неверно. Ту же достойную цель преследовал Лорд Джедайт, прикрывая тебя.
    - И они поверили?!
    - Спасибо Лорду Звезд, столь метко и своевременно бьющему в спину.
    Я с усилием глотнул. В горле было жарко и пепельно, совсем как в моем огне.
    - Если следят всегда, то как же мы сейчас?..
    - Это все-таки мои покои. И они защищены всей силой, мне доступной, а это кое-что значит.
    - Но это само по себе подозрительно. Мы тут вдвоем, покои защищены.
    - И о чем же, по-твоему, это говорит? - неожиданно в его глазах заплясали озорные смешинки. - Мальчик мой, за всё надо платить. За мое трогательное стремление тебя спасать, подставляясь под огонь, - особенно. Совет Трона пребывает в уверенности, что я лишь боюсь лишиться своей любимой игрушки. Я очень старался укрепить сию полезную уверенность.
    - Подставляясь?.. - я осторожно коснулся его пальцев, облитых белым шелком перчатки. - Ты ранен тоже?
    - Я в порядке.
    Разумеется, то была ложь. Фрагменты наконец-то начали складываться в цельную картину. Вот почему целых три дня он лечит меня, и я всё ещё лежу здесь, а он совсем прозрачный от усталости. Дело не в том, что смертельны мои ранения... ерунда, что мне станется от какой-то там звездной искорки Нера... просто совсем не в порядке он сам.
    За всё надо платить. Чем же ты заплатил за нас... за наши жизни, за прощение... какой ценою сумел выдать за истину явную ложь? Обмануть тех, для кого даже твой ментальный барьер - не более чем лист бумаги...
    Я не мог сказать ничего, не задев его гордость, и сделал то единственное, на что был способен: крепко сжал, переплетя со своими, его пальцы. А потом, сам не вполне понимая, что происходит, подался к нему и поцеловал.
    Взмахивают, как крылья, его ресницы. Легкая дрожь по всему телу... моя или его? Губы в огне. Он горит? Или я? И мы уже рядом настолько, что одно на двоих дыхание, отчаянный стук одного, общего сердца... обнимаем, забыв про боль, что есть силы, не разорвать...
     Он был неистовым и нежным в этом первом, странном, неожиданном поцелуе... Благодарность и любовь, горечь вины и безмерное восхищение... и преданность до предела и дальше, во тьму, в тени, за все мыслимые и немыслимые пределы... и полное, лишенное границ и опасений доверие. Всё, что я мог дать ему. Всё, чем владел... и что лишь ему, одному и навеки, принадлежало.
    Он отстранился рывком.
    - Что ты делаешь?
    - Делаю правдой твою ложь, - мне хотелось вскочить, увлечь его в ветер, раскрасить воздух сотней разноцветных огоньков, смеяться.
    - Нет, - он отодвинулся... не выпуская меня. Да я и не позволил бы. - Нет... приди-ка в себя. Ты ребенок.
    - Достаточно взрослый, чтобы убивать? Или чтобы убить меня? А для любви, значит, нет? Кэс, я уже успел вырасти. Проверь.
    - Никто, - почти неслышно промолвил он, в упор глядя на меня, - никто никогда не убьет тебя, пока я в силах этому помешать.
    - Потому что ты наставник, а я ребенок?
    - И это тоже. Да.
    Я гневно рванул его к себе, где-то на краю сознания замирая в ужасе от столь вопиюще дерзкого поведения.
    - Я люблю тебя!
    - Я тоже, - легко согласился он. - Тебя трудно не любить. Хотя я предпочел бы делать это без сопровождающих процесс чересчур резких движений. Во всяком случае, сейчас.
    - Ты просто шутишь... - я отпустил его и стремительно отвернулся, из последних сил пытаясь скрыть... слишком многое. И вырвавшееся наружу слишком окончательно, слишком явно.
    - А ты просто снова играешь с огнем, - он с усмешкой обнял меня за плечи. - Это возраст и твоя стихия. Ты всех стремишься любить. В первую очередь - прекрасного Лорда Звезд, которого ты готов любить всегда и всюду, с головой влезая во всё, что он ни выкинет, напрочь забывая о здравом смысле и рискуя жизнью.
    Я не знал, чего хочу больше: вывернуться, оттолкнуть, не разрешать даже ему столь открыто надо мною смеяться... или замереть в коротком проблеске счастья, и пусть говорит что угодно, ругает, иронизирует... только бы не выпускал.
    Но Нер... я ведь не могу отмахнуться, не думать... Джед, ну что бы тебе не прийти в сон этой ночью и не успокоить меня?!
    - Они не заперты где-нибудь? - спросить хотелось давно. Ответа я боялся. - Я могу пойти к ним? Его нельзя запирать... там, где нет неба...
    - Я знаю. Никто не под арестом, если ты об этом. Нет, пойти тебе нельзя - никуда. Да и вряд ли сейчас подходящее время для визитов. Они бы тебя и не заметили.
    «Очаровательно. То есть, их не держат под замком потому, что почти трупы и так не опасны?»
    - Я вполне могу ходить. Не поселиться же мне в твоей кровати.
     «И не говори, что я не попытался».
    - Вынужден огорчить: в ближайшие дни придется поселиться. Помнишь - за всё надо платить?
    Смеющийся бархатный голос завораживал. Даже зная, что он только дразнит... тянет за ниточки, и я послушно танцую в такт... всё равно.
    - Можешь расценивать это как наказание. Но к ним - нет. Я запрещаю.
    - То есть... как?! Ты не можешь... Надолго?!
    - Как я понимаю, это и вправду наказание. - Он задумчиво смотрел на меня. - А тебе не кажется, что тот, кто пытался тебя убить, - не самая безопасная компания?
    От неожиданности я чуть не ляпнул: «Не смеши меня», но вовремя успел прикусить язык.
    - Он же случайно. Вокруг портала всё плыло. Да и вообще мы не были готовы к сражениям... со своими. Я и сам мог в него попасть.
    - С чем и поздравляю. Годы тренировок - и ты не готов и мог промахнуться? Какими еще новостями ты меня порадуешь?
    Сейчас он уже не обнимал меня и держался довольно прохладно. Я готов был заткнуть себе рот собственным огнем от досады. Кому и что я болтаю?! Может, Кэс прав... и я слишком привык говорить и совершать глупости, защищая друга... но друзей же надо защищать? Собачка, хм?
    Ну и ладно... и пусть. Он ведь всегда делал для меня то же самое.
    - О чем и речь, - спокойно сказал учитель, словно всё это я произнес вслух. - Стихия огня. И явно не ты ею, а она тобой управляет.
    И это не я люблю тебя, а стихия огня? Вот как, значит, ты думаешь... думал всегда... а меня-то ты видишь, хоть иногда, меня настоящего... или только живое говорящее пламя... живое оружие?
    - Всё равно. Нер никогда мне ничего не сделает.
    - Только из-за неумения контролировать собственные силы и прихоти, - кивнул он. - Точнее, нежелания их контролировать. Хватит. Мы это не обсуждаем. Ты не пойдешь к нему, пока я не разрешу. Кто ударил однажды, может ударить снова. А во второй раз я могу и не успеть.
    - Но это же ерунда! - не выдержал я. - Он не целил в меня, глупее этого я вообще ничего не могу придумать! Он скорее умрет, чем ранит меня нарочно.
    Он сжал мой подбородок почти грубо, вынуждая смотреть прямо ему в глаза.
    - Тем более, - тихо и отчетливо сказал он, - я не пущу вас друг к другу, пока этот сумасшедший мальчишка не усвоит всё, что я сообщил на Совете. Я приложил слишком много усилий, убеждая их, что он сделал это нарочно, чтобы позволить двоим бестолковым детям снова их разубедить и всё разрушить. Включая ваши и мою жизни.
    Я стиснул зубы и дернулся, пытаясь освободиться. Его хватка стала только сильнее.
    - Пусти.
    - Нет. Пока не скажешь, что понял и подчинишься. Обещай мне. И никаких общих снов.
    - Вот как?
    Часть меня и правда пылала сейчас... от обиды, от ярости. От того, что он так легко перешел от доверия к силе.
    - Одному из бестолковых детей позволено узнать, зачем бы второму его убивать? Я его спасал.
    - А спасать начал раньше, чем сам он ощутил тень портала?
    Я растерялся.
    - Ну, я... да, сразу. Да, он их не различает, но знает, что я вижу яснее... Он доверяет мне!
    «В отличие от тебя».
    Мне было больно. Наверняка останутся синяки. Очень редко он вот так, намеренно, причинял мне боль.
    - Ты не можешь знать наверняка, кто и насколько тебе доверяет.
    - Легко! Ты нет, он да.
    Ой. Великие силы, заберите меня. Что я... что он со мной...
    Его рука пренебрежительно, как ненужную вещь, отбросила меня на смятый ворох простыней.
    - Ты и впрямь ребенок. Не самый умный. И рискуешь не дожить до лет, когда поумнеешь.
    - С каких пор оружию требуется ум? Не волнуйся, я не подведу тебя больше. Я буду осторожным. Функциональным.
    Бесстрастный снежный покров разлетался под натиском бури. Ещё спящей, но уже вполне готовой пробудиться.
    Мне было плевать. Получать, так по полной.
    - Ах, вот в чем дело. - Буря рвалась из его невыносимых глаз, обещая закрутить, смять, разорвать на сотни алых снежинок. - Полагаешь, мне это надо? Или, по-твоему, я оставил бы тебя здесь, будь иной вариант? Если бы смог вытащить, спрятать... всё проверено и просчитано, и нет, я не могу. Невозможно. Мы не принадлежим себе. Мы пронизаны ее нитями... часть ее, а она - вплавленная в наши сущности намертво часть нас. Каждого из нас... И ты, и я, и твоя звездная любовь, мы все в ее власти, и пока хотим дышать, не можем освободиться. Оружие? О, да. Так будь хорошим оружием! Незаменимым. Запри под замок всё прочее - страсть, волю к свободе, откровенность в чувствах - в первую очередь, в любви, потому что за это ты заплатишь, и не ты один, и недешево. Оружием мы нужны ей, но не более того. Хочешь иного - затаись. Лги. Укройся в тени... и заставь лгать и таиться его, и только так вы сумеете выжить, оставаясь хоть отчасти собою... лишний год, лишний день. Возможно.
    Я задыхался. Снежный? Бесстрастный? Даже мой огонь иногда холоднее!
    - Любовь? - я совсем уж ничего не понимал. И совсем не мог больше притворяться. - Он? О чем ты?! Он же брат... как Джед, они оба просто братья. Но любовь - лишь тебе, для тебя! Сколько знаю тебя... с первого взгляда. Да разве же ты не видишь меня?!
    Он наклонился надо мною. Тревожный, странный свет в его глазах, горечь и смех в уголках губ... и просьба... мольба?! О чем тебе, несравненному, в блеске всевластия, умолять - меня?!
    - Неубедительно. Первый взгляд имел место, когда тебе было шесть лет, и ты умирал.
    И все-таки - смех... тихий и нежный... и серебро волос, струями шелка по моей груди и лицу...
    - И уже знал, что люблю. Ты стал печальным, когда увидел, что я обжег руки. Ты был такой... теплый. Сияющий.
    - Это были видения от голода, Зой. А как же твой звездный мальчик?
    - Он не мой... тогда уж звездный мальчик Джеда... просто друг, и всё.
    - Я пытался уйти, отстраниться. Не втягивать тебя.
    Он не был таким раньше... не смотрел так жарко, так зачарованно...
    - Уйти от меня?! Не втягивать? Кэс, я давно уже втянут во всё, что и ты! Ты убьешь меня, если попробуешь оторвать...
    Предавая меня, обращая в пыль остатки гордости, по лицу текли слезы. Если бы он не держал меня, я бросился бы перед ним на колени... открыться до конца, отдать всё без остатка, вырвать и протянуть ему сердце - и пусть с презрением отвернется, неважно... Неважно.
    - Какой же ты глупый... ребенок.
    Мир растаял в огне. Он целовал меня жадно и отчаянно, превращая нас обоих в слитые воедино два пламени, пурпурное и ослепительно-белоснежное... пока хватало дыхания, бесконечно, а потом он шептал:
    - Это ты убьешь меня однажды... Ты думаешь, я шутил, говоря, что люблю тебя?
    А потом ураган закружил меня и унес... в ослепительную темноту, и когда я открыл глаза снова, в одиночестве и сумраке рассвета, лишь синие призраки с потолка смотрели на меня... и я почти уверен был, что всё это мне приснилось.
    На подушке, едва касаясь нежным лепестком моей щеки, мерцала росинками роза.

* * *

    На подушке, едва касаясь лепестком нежной щеки, мерцает росинками роза. Обвивая оковами грез… унося в волшебные, яркие сны.
    Снова.
    Юноша с серыми глазами быстро уходит прочь от надежно запертой двери покоев; улыбку не менее надежно прячет маска из льда, сталь во взгляде, морозная безжалостность губ.
    Лучше так, чем любые иные оковы. И безопаснее. Для него, для меня.
    Встречные с разной степенью успешности пробуют скрыть ужас, стремительно склоняясь в поклонах. Чье-то преклонение искренне… на данном этапе. Этих по возможности убью первыми. Случайно, абсолютно случайно.
    «Он скорее умрет, чем ранит меня».
    Смешно. Мой смешной, глупый, огненный мальчик… Дар, проклятье, дитя. Тайна. Роза огня…
    Плащ юноши развевается, словно на сильном ветру; легкая усмешка исполнена сарказма. И надменности. Он же повелитель - тот, кого зовут Королем Льда, Несравненным. И смертоносным, но это уже не говорится вслух.
    А я не знаю, подарить ли одну смерть… или сделать ее отнюдь не схожей с подарком.
    Заставил меня обезуметь от страха. Заставил меня ревновать. Заставил меня молить.
    Снова казаться живым.
    И за тебя я буду сражаться. Властью Льда, оружием, ложью… голыми руками. И заберу чьи угодно жизни.
    Пока мою еще не забрали… пока мое сердце еще умеет так рваться к тебе, так страстно… бояться.
    «Он не мой звездный мальчик… просто друг».
    Ну, а я просто распутаю этот клубок. И плевать мне на то, что останется от вашей «просто дружбы».
    

@темы: кружева слов, книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

    
    
    - Мне надо звать тебя как-то. Не помнишь имени, так придумай.
    - Свое ты тоже придумал, забыв настоящее?
    И я еще недавно гадал, как обратить на себя его внимание? Он пристально смотрит в упор, ни на миг не отпуская, словно задавшись целью выучить мой облик до тонкостей и насквозь просмотреть меня. Ну, я сам напросился.
    - Эйран? - пожимаю плечами: - Настоящее, оно было всегда. Когда живешь наедине с собою, больше одного имени заводить незачем.
    - Да и одного тогда многовато, - негромко роняет он.
    Быть может, я попросту отучился иметь дело с людьми, тем более, столь юными: я чувствую вызов, едва ли не нападение почти в каждом его слове. И даже в движениях. Не говоря уж об остром, как рапира, взоре.
    А он изменился здесь, в волшебном саду воспоминаний и роз. Он ступает, как кошка: грациозно, упруго, ловя каждый шорох и тень. Всегда погруженный в себя, отстраненный - всегда настороженный, готовый к атаке. Охотник.
    Но охотиться на меня, поверь, не стоит. Какие бы силы здесь ни отыскали тебя, я вряд ли сойду за мышь.
    Жемчужно-белый цветок у него в волосах, еще один, неистово-алый, как свежая капля крови, - за поясом.
    К счастью, теперь он выбирает не столь болезненные сорта роз.
    Какой-то странный, неразгаданный вызов есть и в этой привычке срывать и носить с собою цветы. Он делает это постоянно, и всякий раз, когда цветы меняются, я вижу, как он взглядывает на меня - словно ждет чего-то. Искоса, вскользь, без всякого желания быть пойманным за этим стремительным поиском во мне… чего? Неясность. Тайна.
    А тайны интригуют. Завораживают. Определенно, эти перемены мне нравятся.
    Я почти уже не жалею, что оставил его.
    Все эти мысли лениво, сонно текут под столь же дремотный перебор струн моей лютни. Я лежу в густой, влажной от рассветной росы траве, легонько касаюсь струн, смотрю в облака.
    И на него, скрестившего руки на груди, тихую тень поодаль. Он часто замирает так - изваянием из молочного мрамора, ни жеста, ни трепета ресниц, ни дыхания. Лишь глаза ярко, беспокойно сверкают.
    - Тэй-ри-анн, - чуть слышно слетает с его губ. Безошибочно попадая в тон голосу лютни… не сразу понимаю, что за мелодию он облекает в подобие слов. Впрочем, кто знает, откуда пришли к нему эти звуки… журчащие, как ручей, ветреные, звонкие, и впрямь подходящие, чтобы стать его именем.
    - Тэйанн… - я извлекаю хрупкий, нежный аккорд. - Тэй.
    Он внимательно следит за движениями моих рук. Кошка…
    - Ну вот. Ты доволен?
    - Вполне. Красивое имя, и тебе оно подходит. Мне нравится.
    Его смешок похож на это имя… и облака, отраженные в росинках на лепестках белой розы.
    И всё-таки он не пробовал снова создать огонь. Ни разу… за сколько дней? Пять, десять… я не считал их.
    - Хочешь полететь со мной?
    Озёрные глаза широко раскрываются. А сам он всё так же неподвижен. Но уже не мраморный, нет.
    - Как?
    - Как пожелаешь. Я могу измениться и взять тебя с собой, ты ведь удержишься на спине зверя под ветром? - Он завороженно кивает. - Или я научу тебя меняться тоже. И сможешь летать один, сам.
    - Да, - шепотом говорит он. И что-то трепещет и рвется наружу - накрепко запертое внутри него, безжалостно стиснутое под грузом той памяти, которая, по его словам, к нему не вернулась. Думаю, это не так. Он, конечно, лжет мне. Но что с того? Истина сама выберет время и место, чтобы открыться. Даже если он не захочет этого.
    Я откладываю лютню и встаю. В воздухе разлита свежесть, обещание дождя. И мне это нравится. Я широко раскидываю руки… откидываю голову назад… сила - даже не примененная - опьяняет. Знать, что ты можешь, - равноценно тому, чтобы совершить. И понимать это - ключ к могуществу. Бесконечному. Безмерная власть.
    Облик я не выбираю: он сам находит меня. Я мог бы задумать, пожелать… но ведь так - намного интересней.
    Крылья шире, чем обычно, и цвета изумруда. Таким я не был прежде… или успел за сотни лет позабыть. Не птица, скорее хищный зверь: огромный, с узкой вытянутой мордой и крепким коротким телом на четырех лапах.
    Мой гость - теперь и ученик, похоже, - ошеломленно встряхивает головой.
    - Почему синий? О… а ты можешь говорить?
    «Не словами. Но ты ведь понимаешь?»
    «Да».
    «Цвет неба… я люблю его. Впрочем, не знаю. Цвет и форму я не загадывал».
    Он слегка морщит лоб, разглядывая нового меня.
    «Ты можешь выбрать вид. И цвет, и размер, что угодно. Всё решает воля. Стремление. И легкость. Стань легким - забудь о том, каким был всегда, забудь свою неизменность. Мы меняемся постоянно, каждый миг. Если почувствуешь это, увидишь непрочность, изменчивость мира… изменишься сам».
    - Изменчивость мира, - тихо повторяет он вслух, словно пробуя эту идею на вкус. - Меняемся…
    «Это же весело. Не бойся, не отшатывайся - войди… окунись. Как в воду. И плыви. Развлекайся!»
    У него вырывается не очень уверенный смешок.
    - Мысль о непрочности мира - не вполне то, что может развлекать.
    «Всё это неважно. Игра… Она красива, всегда новая, увлекает… Лишь чувства твои имеют значение».
    «Мои чувства не имеют значения вообще!»
    Это вырвалось вспышкой - гнева или горечи, или их взрывчатой смеси, и всё это с размаху хлестнуло по мне. Едко запахло паленой шерстью. Я припал к земле, вжался в нее мордой, останавливая льющуюся кровь.
    Он замер. Бледный, холодный, наглухо закрытый, будто и впрямь обратился в изваяние. Даже страха не было слышно, а ведь он боялся - наверняка. Но всё, что я ощущал, - внезапная абсолютная пустота. Самому впору перепугаться.
    Я изменился снова, попутно убирая легкие раны и заодно меняя возраст и рост - точнее, попросту переставая придавать им значение. При нем я делал так в первый раз. Но сейчас я устал, и мне было лень тратить силы еще и на эти глупости. Внешняя безупречность, красота облика и одеяний… разве я не сказал ему, что это неважно?
    Изваяние не шелохнулось, но отдаленно, на грани чувств, ощутилось живым человеком. Уже достижение.
    Я приблизился и не без опасения положил руку на его плечо. Сейчас мы казались, наверно, ровесниками. Я перестал быть выше него, и так вышло удобнее - во всяком случае, наконец я смог толком разглядеть его лицо.
    - Извини, - невыразительно произнес он. - Мне очень жаль.
    - Ну и зря. Такие повреждения лечатся быстро. Ты же видел. Как думаешь, сколько раз - десятков раз - в странствиях по миру я был ранен? Умирал?
    Вот тут камнем он быть перестал. С опаской, как чуть раньше и я, он взял меня за руку, сжал, отступил назад, не сводя глаз с меня, изучая.
    - Эйри...
    - Тэй?
    - Кто же… - чуть слышно прошептал он. Нахмурился и тряхнул головой, словно отгоняя неведомые тени. - Ты и бессмертен к тому же?
    - Вряд ли. Хотя не знаю. За шаг до смерти я бывал часто. Но никогда не пробовал просто ждать ее. Поэтому не знаю. Звери и птицы умирают. Здесь я не встречал бессмертных.
    - Кроме тебя?
    Я подумал, вспоминая.
    - Нет. Но я мог и не узнать их. Я не жил среди людей столь долго, чтобы заметить.
    - А люди здесь есть?
    - Конечно, - удивился я. - Отчего же не быть им.
    - Но разве ты человек?
    Стоять мне наскучило, и я опустился на возникшую возле нас резную скамейку, увлекая его за собой.
    - А это имеет значение?
    - Понятия не имею.
    Я рассмеялся. Его же смех до сих пор получался каким-то рваным - словно издавать такой звук ему больно.
    - Тогда просто не думай об этом. Зачем тревожиться из-за того, что неважно?
    - Зачем вообще тревожиться…
    - Ну да, - с облегчением согласился я. - Наконец-то понял. Так полетишь? Дай вторую руку… сейчас покажу, и ты почувствуешь. Поймешь. Движение граней мира легко ошущается… и сменить грань в себе очень просто.
    - А кто учил тебя?
    Я озадаченно поднял брови.
    - Да никто, наверное. Я всегда делал это сам. Думаю, я таким родился. На этот раз. А прежде…
    Он взволнованно перебил меня:
    - На этот раз? Было прежде? Какое? Когда?
    - Давным-давно, - я пожал плечами, не понимая его интереса к вещам, столь далеким. - Какая разница. Я лишь хотел сказать, что прежде, разумеется, умирал, иначе как бы мог здесь родиться. Какие-то миги смертей я помню… совсем смутно, как ты. - Тут я очень, очень внимательно гляжу ему в глаза. - Моменты. Обрывки.
    И он не выдерживает. Отводит взгляд. И бледность мрамора сменяет виноватый румянец.
    Он отнимает у меня руки и встает. Неудивительно: для того, кто пойман, естественно желание убежать.
    - Извини. Вероятно, мне рано думать об изменениях и полетах. Ты был прав… насчет воли ветра.
    Он уже уходит прочь - подозреваю, что не видя тропы и не зная куда, лишь бы подальше от такого опасного меня, - когда я бросаю вслед:
    - Эйри.
    Он застывает. Я считаю в уме, споря сам с собой: продержится до восьми. Но уже на пяти он оборачивается.
    - Ну и что?
    - Да ничего, - ясностью моей улыбки можно растапливать вечные льды. - Мне нравится имя, что ты дал мне. Никто не звал меня так. Никто вообще не звал меня… тому, кто всегда один, даже единственного имени многовато.
    Он хмурится и накручивает на палец рыжую прядь - то ли досадливо, то ли смущенно.
    - Что мне делать с тобой? - я едва могу разобрать слова. - Ты ведь нарочно... Ты - это что-то… ох, что-то особенное.
    Приблизившись к кусту, усыпанному жаркими огоньками моих любимых ярко-оранжевых роз, он бережно срывает одну - их стебли без шипов, веская причина любить их, - и с отрешенным видом мыслителя, пребывающего всецело в иных измерениях, вдевает цветок в мои волосы. Бархатистой живой диадемой роза соскальзывает мне на лоб. Моя тайна садится рядом и опускает голову в замок крепко сцепленных рук.
    - Я помню, как сражался, - негромко говорит он, - как убивал. Я позволил… приказал убить друга.
    - Тебя заставили?
    - Нет.
    Он смотрит вдаль… в собственную даль, куда не могу попасть и не хочу, в то самое средоточие пустоты.
    - Он просил меня.
    - Тогда отчего это тебя беспокоит?
    - Уходя, он меня ненавидел. Возможно, и я, отчасти. Я понимал его. Это моя рука должна была нанести удар. И здесь, все дни… я пытаюсь вспомнить, что остановило меня. Злость, трусость? Хотя это, в общем, неважно.
    - А любовь тебе не подходит? Как вариант.
    Он взирает на меня с таким изумлением, словно я предложил ему в качестве закуски съесть живого котенка.
    Мои сравнения кажутся настолько забавными и видятся столь ярко, что я не могу сдержать смех.
    - Приятно, что все эти глупости могут хотя бы насмешить тебя, - роняет он. - Хоть какая-то польза.
    - Нет, там другое. Ты не смешишь меня. Ты вызываешь тревогу, растерянность… пугаешь.
    - Тебя?!
    - Здесь, в моем мире, есть вещи, способные напугать.
    - Расскажи.
    - Грань. - Я замолкаю… но не сам: неведомая сила властно закрывает мне рот. - Потом. Сейчас твоя очередь.
    - Тебе мало воспоминаний? Сам же сказал: я пугаю. Я ведь просил: оставь меня, уходи. В твоем доме среди теплых снегов куда уютней. Спокойнее. Я ранил тебя, даже не понимая, как! А если снова? Если… мой огонь…
    - Сейчас ты не сможешь, - беззаботно уверил я. - Ветер не с тобой. Пока что. Вот научишься летать, тогда другое дело. Давай же… оставь прошлое в прошлом и смотри! Это весело, легко, это дарит радость.
    - Всё весело тебе… даже учить полетам того, кто помнит лишь, как убивают? Это не для меня. Пойми же ты!
    Его смятение ослепляло. Я мог усыпить его, но это отняло бы слишком много сил - сейчас и потом, когда он проснется. Опять хлещущий жар… ярость, безнадежность, и хуже всего - пустота. Нет. Надо его успокоить как-то иначе. Немедленно. Я не придумал ничего лучше, чем обнять его, и это помогло: на грани разрыва, терзающие слух и дыхание, мучительные, как удары хлыстом, вибрации ткани мира тотчас же прекратились.
    А вот его глаза, странные глаза цвета лесных трав и кувшинок, распахнулись и, подобно водам океана, грозили захлестнуть, унести меня. В глубину, в бездну… бездыханным.
    - Если ты сделал для друга то, что необходимо, и он знал о том, - он не ненавидел тебя. И никто, способный быть другом, не ответит ненавистью на любовь. А взгляды могут обмануть. Особенно когда видишь в них свое отражение.
    Он высвободился осторожно, словно я сделан был из стекла, и он опасался резким движением разбить меня.
    - Я говорил не всю правду. Извини. Я помню… много. Но это вряд ли весело и легко. Зачем тебе?
    - Не знаю. Буду знать, когда расскажешь. Но это нужно. Ты здесь, со мной, значит, это нужно… нам обоим. Мне и моему миру. И тебе.
    
  
  

@темы: кружева слов, книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

Пуаро - восхитительный сериал в тонах сепии, начала двадцатого века Лондон - красивее нашей реальности. Знаю наизусть, и всё равно.
Отмена мини-приговора aka выполза на работу в законный понедельничный выходной.
Новый фон - Зой в тунике цвета травы, белые крылья ангела. Серьезный, устремленный в небеса травяной взгляд.
Зой в мире, созданном из трех душ, трех стихий и сердец, спаянных воедино Волей Огня.
Знающие да проникнутся...
Лучший вид отдыха - абсолютная, пленительная свобода.
Даже если это свобода отрицания.

«Да здравствует раздвоение личности – кратчайший путь к душевному равновесию!»

(с)лучайная цитата от сэра Макса

    О-ня-ня! Aura Elustri, это точно для тебя )

@темы: цвет настроения, вся жизнь - игра, сэр Макс, пирожки с котятами

---

Разбей мое сердце
В потоках огня...
Я из осколков
Воскресну.
По воле ветров
В несбывшихся снах
И надеждах
Огненный ветер
Сумеет
Меня воссоздать.

@темы: кружева слов, стишность, Aura Elustri, звёздная пыль, красота спасет мир, песни

---

    Мои бдительные конвоирши, они же «верные слуги», неразлучной троицей болтались поодаль, не сводя с него глаз. Оружие у них было наготове. Как всегда.
    Он заслонял собою перепуганную девочку и с вызовом усмехался. Тоже как всегда. Не считая девчушки.
    Не считая того, что обычно ты не подводил меня. Не спихивал в пропасть с завязанными глазами.
    Обычно… ты не… должен был убивать меня.
    Прости. Прости…
    Я взлетел повыше и засмеялся - подать ему знак, выиграть время, отвлечь от него моих охранниц. План трещал по швам. Да он уже превратился в обгорелые ошмётки… наверно, давным-давно.
    - Что вы делаете, Повелитель Звёзд?
    Ну и мерзкий же голосок у этой моей «служанки». А с виду такая лапочка.
    - Советую убираться. Я не вернусь. Я люблю её и с нею останусь. И не отдам её. Хотите жить - брысь отсюда.
    - Вот как, Звёздный Лорд, - а мой голос на ветру звенит хрустальной насмешкой. - Решили предать? И почему я не удивлён!
    - Ах, Повелитель Пламени. Ну конечно. Недаром воздух здесь кажется ядовитым.
    Девочка едва стоит на ногах, вцепившись в него. Как же её-то убрать из-под удара… Но тут я замечаю вокруг неё почти невидимое мерцание щита и облегчённо о ней забываю: звёздная вуаль отлично оберегает.
    - Что с вами, Лорд Огня? Троих цепных псов вам мало, чтобы напасть на одного меня? О, разумеется, ведь в бою можно растрепать причёску… испачкать наряд… Вам не страшно? Не стоит ли понадёжнее спрятаться?
    Глаза в глаза. Я намертво приклеиваю к лицу саркастичную холодную маску. Его губы так убедительно кривятся от отвращения. «Что ты делаешь, что же ты делаешь, не тяни, бей!!!»
    - Я восхищён вашим остроумием, Голос Звёзд. Сдадитесь или продлите это редкостное удовольствие? Как давно я с трепетом предвкушения жду этого момента. Нападайте. Доставьте мне радость, наконец, избавиться от вас!
    «Давай. Нер. Сумасшедшая звезда моя. Давай же!»
    - Боюсь, сегодня я не склонен вас развлекать. Сочувствую. Какое разочарование.
    Глаза в глаза. На грани ощущений - неуловимым шепотом звёзд… «Не могу. Извини. Твоя очередь… разбить камень».
    Я знал. Знал.
    Его взгляд впивается, требует, умоляет.
    - Чего же ты ждёшь?!
    Уже не в мыслях, а вслух, выкрикивает гневно и отчаянно, не таясь… неважно. Мне деваться некуда. Некуда…
    Никогда.
    - Какая жалость, мой Лорд, - едким презрением бьёт, как плетью, мой - чужой - голос. - Прощайте.
    «Прощай, звёздный рыцарь, прости. Ненавижу тебя. Люблю тебя. Не прощаю… найдись. Найди его. Живи».
    Моя рука делает лёгкий повелительный жест. Копьё одной из стражниц летит так медленно, что я слышу шипящий треск разрываемой ткани воздуха.
    И шипение горящей плоти. И треск костей. И глухой мягкий звук, когда копьё входит в дерево… за твоей спиной. Пронзив навылет, жестоко, намеренно не попав точно в сердце.
    Я смеюсь. Торжествующе. Весело.
    Где-то там кричит девочка, захлёбываясь слезами, хохочут мои воительницы, ну хоть кто-то и правда рад… Я слушаю лишь твое гаснущее дыхание. Глаза в глаза. Без щитов. Без масок. Без обмана.
    И без тепла. Ненависть. Искренняя, жгучая, почти смертоносная даже сейчас. Как жаль, что - почти. Как жаль.
    Я всё же делаю попытку раскрыться навстречу этому удару, последним каплям твоего убийственного света - но впустую. Поздно. Мои заботливые стражи тотчас раскидывают защиту вокруг меня… чуть ли не впервые с неподдельным усердием оберегая своего драгоценного Лорда. О да, теперь я им действительно нравлюсь.
    Кажется мне или нет, что твоя рука перед тем, как рассыпаться в звёздную пыль, сжимала тот камешек, мой прощальный подарок… Наверное, кажется.
    Казалось.
    Казалось, что ты мой друг. Что верил - бездонно. Что лучше меня самого знаешь меня.
    Почти не думая, роняю приказы теребящим меня стражницам, трогательно озабоченным безопасностью моей персоны. В вихре ветра, очерчивая портал облаком бледно-розовых лепестков, открываю… не глядя, куда. Куда-нибудь.
    Я был прав, прав с самого начала, но уже некому это говорить. За нами следили куда более пристально, чем наивно думали вы, нас видели насквозь, наши детские тайны были как на ладони. Потому что всё обратилось пеплом… потому что не знаю, моя ли рука взмахнула тогда, отдавая приказ убить тебя. Не знаю, я ли смеялся.
    Но знаю: я успел за миг до того, как Её вездесущая власть всё-таки добралась и сожрала тебя. Знаю, что в последние мгновения - не ты с ненавистью смотрел на меня. Уже не ты.
    Потому что если не так… если позволю хоть тень сомнения… смерть или нет, свет или тьма - всё равно. Я попросту не захочу ни куда-то убегать, ни, тем более, возвращаться. Ни кого-то, включая себя, искать.
    И самое смешное… ах, разве же не смешно?.. я и сейчас совершенно не уверен, что ещё хочу этого.

@темы: кружева слов, книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

«Боль каждого – его личное дело. И какие-то прилюдные подтверждения скорби совершенно ни к чему!»

Случайная цитата от сэра Макса

    Я просто-таки начинаю бояться этого рандома, с поистине дьявольской втемашностью цитирующего мне сэра Макса... Zoisite

@темы: вся жизнь - игра, магия чисел, сэр Макс

---

Совпадения. Отражения.
Грани реальности.
Резонанс.

группа: TIAMAT
альбом: Amanethes (2008)

Misantropolis

The river's flowing
The water's deep
The water's dark
Where angels weep

The skied are falling
It's time to leave
But don't you ever say goodbye

The whip's back lashing
And planes are crashing
The water's dark
The water's deep

The skies are falling
It's time to leave
But don't you ever say goodbye

And then we crash into the sun
With so much left undone
We're leaving now
Misantropolis

A life's a gospel
Some girls are soul
Some baby's blues
Mine's rock'n'roll

But we're falling
It's time to leave
But we will never say goodbye

And on four horses
Come special forces
The water's dark
The water's deep

Cause we're all falling
It's time to leave
But we will never ever say goodbye

And if i would dare to tell the truth
Nothing would stay the same
Now love me or leave me
But this has to come to an end

Soon...

@темы: вся жизнь - игра, магия чисел, звёздная пыль, красота спасет мир, песни

---

Се ля ви... когда уже не живешь в реальности - кроме реальности твоего мира, - острый вампирский голод. Пишешь - потому что иначе никак. А потом остаешься опустошенным. Голодным. Почему бы ни делается это, но новорожденное дитя жаждет внимания, пищи... и чтобы были силы рисовать мир дальше, этот голод необходимо утолить.
Нет на меня Лестата... кто-нибудь, сделайте из меня вампира. Хочу свободу...
Когда мир вот так овладевает, вовсе не факт, что пишется хорошо. Даже наоборот. Очень возможно, что полный туманный бред.
Вот откуда мне знать, пока кто-то относительно «втемный» это не прочитает?!

@темы: цвет настроения, маразм крепчал..., пирожки с котятами

---

    - Потому что тебе придётся убить меня, Повелитель Звёзд.
    Он неторопливо расправил чуть смявшийся манжет, с кошачьей грацией потянулся, запустил пальцы в роскошную шевелюру и старательно растрепал её. Красивее от этого не стало. Наоборот, впрочем, тоже. Он всегда выглядел потрясающе. И отлично умел этим пользоваться.
    - Что-то мне подсказывает, обсуждение этого незначительного эпизода нас всех не порадует.
    - Так давай не обсуждать.
    Мы смотрели друг на друга, он - прищурясь, я - как мог холодно, глаза в глаза.
    Воздух между нами чуть заметно искрился.
    Сдался я. Во Тьму, какие битвы сейчас… их и так более чем достаточно впереди.
    - Извини. Я должен был сразу объяснить. Всё придётся закончить очень быстро, пока наши намерения не станут очевидны. А это вероятно… мы все трое столько не живём, сколько эта тварь училась ломать ментальные щиты. То есть нам с тобой уйти надо тотчас за Джедом. Но для этого нужно сражение. С сильным врагом.
    - Малыш, я умею складывать два и два.
    - Вот она гениальность. Только нам в обычном бою одновременно не умереть. Едва погибнет один, второго Она мигом выдернет к себе телепортом. И конец веселью. Здравствуй, стихийная марионеточка. Но если ты сам меня убьешь, если сыграть ссору, удар в приступе гнева… тогда и с тобой долго возиться не станут.
    - Ну да, - согласился он, - тогда меня прямо над кусками твоего трупа размажет на атомы ураган впавшего в буйство любимого наставника. И заодно всё живое поблизости, так что его ещё и похвалят.
    Я кивнул. Вдаваться в дискуссии относительно чувств и поступков любимого наставника я не собирался.
    - Понять бы, как нам вырваться на предполагаемое поле боя вдвоём и пробыть там достаточно долго, чтоб всерьёз поссориться. Меня последнее время без отряда, хм, верных стражей не выпускают.
    - А то. Где две попытки сбежать, там и третья, сила твоя растёт, а почтения к повелителям не прибавилось. Звездная власть без присмотра штука ненадёжная.
    - Власть, - с сарказмом протянул Нер. - О, да. Люблю это слово. Такое правильное. Особенно с учётом конвоя.
    - Да ладно. Будто бы ты от своей охраны и раньше не ускользал.
    - Ускользнуть мало, - вздохнул он. - Время, время… За пару оскорблений в ярости не убивают…
    - Это смотря каких, - утешил я. - Я специально придумаю такие, что ты и без притворства будешь в ярости.
    - Ну, спасибо. Настоящий друг. Успокоил.
    Пылающий хлыст рассёк воздух в дюйме от него. Он дёрнулся и непроизвольно вскинул руку, защищая лицо.
    - Тьма тебя… совсем спятил?!
    - Тренируюсь, - ласково пояснил я. - А руками от огня не закрыться, звездный мальчик. Это так, для справки.
    - Ох, ты дошутишься. Я ведь тоже могу начать тренировки!
    - Напугал. Не я шарахаюсь от крохотного огонька. Нервы, хм? И это тот, кто должен поймать меня врасплох?
    - Бедняжка. Сочувствую. Кстати, в каком виде желаешь отбыть за Грань - дымном, желеобразном или смутно узнаваемом?
    Джед, казалось, дремал в своём кресле, но я заметил: сквозь полуприкрытые веки остро блеснуло сталью.
    - А откуда такая уверенность, что Первый лишится самоконтроля настолько, чтобы убить его?
    У меня едва не вырвалось одно из любимых нефритовских ругательств. Старший братик, чтоб тебя… с твоей дьявольской проницательностью…
    - А ты полагаешь, - удивлённо осведомился Нер, - что в такой ситуации он кинется ко мне с поцелуями?
    - Логично предположить, что в такой ситуации он кинется к Зою, чтобы спасти. Это актуальнее наказания.
    - Ясно, значит, смутно узнаваемый вид отменяется…
    - Нери. Я не шучу.
    Звездный Лорд вмиг посерьезнел. Типичный эффект особого тихого голоса Джеда. Ну и кто из них старший?
    - Но вообще-то… я бы потерял самоконтроль. А ты нет? Если того, кто дорог, у тебя отнимают…
    - Ты бы - да. Ты у нас известный образец хладнокровия. Но речь-то о нём. О Повелителе Льда. Лично я его в порыве эмоций никогда не наблюдал. А поводы случались.
    Мысленно я перешел на третий десяток проклятий. Но спастись было некуда… Джед смотрел на меня в упор.
    - Не слышу ответа.
    «Ах ты… Испепелил бы… Чтоб тебе потеряться в твоих зеркалах и вечно тыкаться в стёкла…»
    Какой же гадиной я бываю. Сейчас желать ему такого… даже не вслух, даже не всерьёз… Вот, значит, во что я превращусь, если наш план провалится. Злобное. Лживое. Удары в спину и боль для тех, кто ближе всего…
    Да я сам себе перережу глотку раньше, чем позволю такому случиться. Даже проще - пламя решает всё…
    - Отстань ты от него, Джед. Он лучше нас знает Первого. Раз он уверен…
    - Закройся, пожалуйста. Не встревай.
    От мягкой интонации любимого брата у меня прошел мороз по коже. Нер наверняка чувствовал то же самое.
    - Я не уверен, - я постарался воспроизвести знаменитую ледяную бесстрастность, и это получилось. - Как и во всём остальном. Мы не вылезаем из сплошных предположений. Но наиболее вероятно, что первой его реакцией будет бешеное желание убить. Ослепляющее. А не всякие там исцеления. Не суди по прошлому опыту, Джед. Сейчас всё изменилось.
    В наступившей тишине резали слух даже наши дыхания.
    - Вот как. - Брат склонил голову. Неведомо когда успевшие отрасти пряди светлых волос закрыли его лицо.
    - Извини. Нер, и ты. Наверное, как-то слишком меня вымотало это миротворение. И вообще… всё.
    - Понимаю, - я подошел и положил руку ему на плечо: - Всё нормально. Я пойду тогда. А ты отдыхай… миротворец.
    Он не ответил. И зная его, было ясно, что больше от него ничего не дождешься. Везет же с таким талантом - по желанию в любой миг погружаться в глубокий сон!
    - Погоди-ка, - Нер поймал меня у двери, когда я уже собирался ее отворить. - А экран?
    - Никуда не денется. Я сквозь его щиты могу проходить. А ты побудь тут, пережди. Не надо нам парочкой шататься по коридорам.
    Сейчас он был абсолютно собою - отбросив все собственные щиты и барьеры, открывшись до предела.
    - Всё изменилось? Так он… Кэс… уже?..
    - Наверное.
    Морщась, отвожу взгляд. Я знаю его всю жизнь, и сколько раз он прикрывал меня, молчал и врал для меня… С кем тут притворяться?
    - Да. Кэс - это в прошлом. Первый Лорд. Повелитель Льда.
    Он молча кивает. Правильно, спасибо, молчи. Нам ведь не надо, чтоб я тут еще разрыдался. Этого не хватает.
    Вдруг он резко встряхивает головой и смотрит почти просяще.
    - Послушай. Тебе надо знать. Я не думаю. Что смогу. Убить тебя.
    Ох. Ну вот. А я чего ждал-то. Уж если непроницаемый Джед сорвался, то ты - это был вопрос времени…
    - Конечно, сможешь, куда ты денешься. Всё просто… и быстро. Твой свет здесь идеально подходит - один удар, доля секунды, и нет проблем.
    - Не считая той проблемы, что я привык считать тебя братом. И защищать.
    - Так защити! - я вовремя взял себя в руки. Что я чувствую, дело отныне только моё, и ни единого человека во всех мирах и реальностях не касается. - А кто ещё сможет? Кого мне просить? Джеда не будет… и с тобой я точно знаю, что выйдет не больно, - я усмехнулся. - Вот насчёт дорогих повелительниц я в этом плане ну совсем не уверен.
    - Нет слов, как ты умеешь утешать.
    - Не надо, - тихонечко попросил я. - Всё и так сложно. Не добавляй.
    Он мрачно кивнул. Машинально взлохматил волосы - теперь уже без всякой рисовки и манерности.
    - Так поэтому в нынешней вечеринке он не принимал участия? Мы вообще ему не скажем?
    - Нет.
    И всё. Отрезано. Сожжено. Окончательно.
    По крайней мере, на этот раз.
    - Я не брошу его. - Обещаю себе или другу, с его невыносимым звездным взглядом, кто знает. - Нет. Но только уже потом. Когда мы сами уйдем… и вернёмся. Здесь, сейчас… уже не получится.
    «Если вернёмся».
    - Это так страшно?
    - По-настоящему.
    - Он не помнит нас?
    - Помнит. И нас. И себя, прежнего. И бывает прежним. - Я переждал, привыкая говорить и дышать сквозь застрявший в горле ком ледяных слез. - Поэтому и страшно. Поэтому, Нер… бросай это своё «не смогу». Давай ты сможешь. Помнишь сказку - принц, верный рыцарь и камень желаний… мы играли в неё детьми, помнишь? Камень надо было разбить, чтобы освободить… Ты вправду спасёшь меня так. Потому что любая смерть, даже не быстрая смерть, даже шедевр в исполнении Госпожи, - лучше. Легче. Мне - легче. И будь ты на моем… если бы видел…
    Он останавливает меня очень просто и очень странно для него: попросту закрывает мне рот ладонью. Быстро. Бережно.
    - Я понял. Иди уже… камень огня для звездного рыцаря…
    

@темы: кружева слов, книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

Specially for Лин - любимая - стишность of Shi Tennou        

Просто осколки сердца. Просто осколки звезд.
Пламя мягко трепещет в вытянутой ладони
Я бы ответил, только ты не задашь вопрос
Я бы молчал, но голос в холоде ветра тонет...

Я уходил бы тихо, но под шагами дождь
Капли стучат по душам, капли стучат по крышам
Может быть, я узнаю. Может быть, ты придешь.
Или сквозь песню бури шепот мой не услышишь

Я прочертил бы небо молнией цвета снов
Снов твоих дальне-странных, огненных и печальных
Тают последним эхом отзвуки давних слов
Тают в дымке тумана наши синие тайны
    
    

    

@темы: кружева слов, стишность, Demonic Kingdom, звёздная пыль

---

    - Снег, – чуть слышно роняет он. Я даже не сразу понимаю, что это реплика, а не вздох, смешанный с треском пламени. – Так много. Но ведь тепло.
    - Не люблю холод. А снег – он красив. Он делает мир чистым… и прекрасным, как всё мимолетное… что является лишь на миг и тотчас же ускользает. Но этот миг способен пронзить сердце… ослепить.
    По его губам скользит призрак улыбки. Но от неё, словно отрицая и внезапную горячность моих слов, и само моё место в мире, веет тёмным, бездонным холодом.
    - И обратить в пепел. Значит, здесь всё, как любишь ты? Даже погода?
    Я поднимаю брови. Что в столь естественном порядке вещей его удивляет?
    - Ах, ну да. Смешной вопрос. – И он снова замолкает. Теперь надолго. Но меня это решительно не устраивает.
    - Здесь есть не только снег. Пойдём.
    И стремительно выхожу из павильона, не оборачиваясь. Зная, что он послушно следует за мной. Он всегда так послушен… и это выводит меня из себя. Покорность и молчание… и взгляд, всегда устремлённый вдаль, в неведомое, в огонь. Никогда – мне в глаза. Словно он боится меня? Или с трудом переносит.
    Или это изменится, или я сегодня же избавлюсь от него навсегда. Что за власть у этого странного существа – не делая вообще ничего, вызывать у меня то тревогу, то раздражение?
    Куда он смотрит сейчас, из глубин своей немой темноты, неслышно ступая за мною шаг в шаг? Себе под ноги, на приснившийся мне когда-то сложный узор из речных камушков? На бриллиантовые в лучах рассвета зимние вуали деревьев? Надеюсь, не мне в затылок…
    - Иди рядом, – сухо командую я. Он подчиняется. Тропа неширокая, и мы почти касаемся друг друга. Почти, поскольку он явно старается не касаться. Что ж… с моей любовью к одиночеству я вполне могу понять того, кто стремится к нему столь отчаянно.
    Вот только здесь мой мир, и ты уж извини, в первую очередь исполняться будут мои желания.
    А сейчас… отчего-то я хочу удивить его. И наконец, обратить далёкий взор этих лесных глаз на себя.
    
    Тропа вьётся меж синих елей и высоких кустарников, озёр в перьях камыша и тихо шелестящих по гальке ручьёв… крохотных беседок, чьё единственное назначение – украшать, потому что каждая из них – произведение искусства, каждая изысканна и неповторима. Иные из них я убираю лёгким движением руки, сперва ради острого, на грани боли, очарования потери, затем – потому, что от этого его лицо неуловимо меняется. Но я успеваю заметить… и продолжаю игру.
    Птица спускается мне на плечо; другое уже занято детёнышем лемура и белкой. Мой спутник искоса бросает на них непонятный взгляд.
    - От зверей ты можешь избавиться так же просто, как от беседки?
    От неожиданности я останавливаюсь. Птица издаёт недовольный крик, вспыхивает огромными золотисто-лиловыми крыльями и улетает.
    - В число моих развлечений не входит убийство. А тебя подобные вещи забавляют?
    - Не особенно.
    И кто недавно сетовал на зимний пейзаж? Сам он сейчас холоднее моего снега… в котором определённо больше и жизни, и мягкости!
    Мне перестаёт нравиться эта прогулка, и я начинаю менять. Расстояния, окрестности, детали мира… Я вижу сквозь… вижу между… и рисую. Ищу. Создаю. Поймать – отблеск, тени возможного… Отразить… мелькнувшее, почти-реальное, желаемое… Представить – увидеть, не глядя – поймать… Мир струится, тает, плывёт в миражах, подаётся навстречу моим прикосновениям… открывается, как от трепетной ласки любовника – и я касаюсь едва-едва, опасаясь поранить, задеть… те струны, которые пусть немыслимо нежно, пусть даже краем дыхания, нельзя задевать.
    Но жар, сходный с любовным, уже охватывает меня. И несёт, кружа, увлекая… всё дальше, всё глубже опуская, отдавая волнам. И грани являются мне сами… и манят, манят – взглянуть, проскользнуть, раствориться… И кто ведёт этот танец, мир или я сам… кто кем владеет и управляет… не всё ли равно. Если певец – мир, а я только голос… то пусть он поёт!
    Белка с сердитым цокотом убегает в заросли, а маленький лемур беззаботно спит, вцепившись острыми коготками в ткань моего камзола. Который из-за этого не очень-то переделаешь – с более тонкой материи зверюшка может и соскользнуть. Хорошо, что я нечувствителен к перепадам погоды.
    И у него, молчаливо застывшего рядом, – я не вижу, но ощущаю – резко перехватывает дыхание.
    Наконец-то.
    (Глядя извне, со стороны, я смеюсь над своим ребяческим восторгом: всё-таки мне удалось вывести это каменное создание из равновесия!)
    - Где мы? – он едва может говорить. Я наслаждаюсь моментом. – Как?.. О, это… неправда…
    Перед нами, за нашими спинами, вокруг – всюду, куда ни взглянешь, – бесконечный розовый сад. Все мыслимые сорта, виды, оттенки. Запах оглушает… даже меня – а ведь я не раз и не два бывал здесь.
    Сад поёт. У каждого аромата, каждого цвета – своя мелодия. Всё здесь – слишком, всё – через край… всё неистово.
    Даже крошечный зверёк просыпается и, удивлённо посапывая, впивается всеми шестью когтистыми лапками сквозь бархат камзола в плечо. Но я едва замечаю боль… Опасность, от которой я убежал когда-то, отсюда не ушла – всё это время ждала тут в засаде… и теперь, подкравшись, голодным хищником набрасывается на меня. И эти раны несравнимы с порезами от когтей лемура.
    Запахи роз. Пьянящий, пряный, безжалостный запах.
    Память взрывается… осколками снов, осколками чёрного льда – прямо мне в сердце.
    Ветер срывает и кружит, кружит, спиралью завивает вокруг меня бледно-жемчужный рой лепестков.
    И они обжигают… жалят… врезаются. И я не понимаю, почему ещё стою на ногах, почему дышу, почему всё вокруг не залито кровью.
    Моей… и его… кого же?!
    Что со мной, что, как мог я забыть… Как мог я сюда вернуться?!
    Мои руки в белых перчатках (откуда, я даже не помню, когда и зачем надевал их) словно бы сами, помимо воли, поднимаются и стискивают виски… как будто пытаясь заглушить эти голоса, мелодии, этот дурманящий аромат… отзвуки памяти. Стиснуть, выдавить… растереть в бесцветную, тёплую пыль. Уничтожить. Навеки.
    И белое станет багровым… и утонет в огне.
    И тут я слышу… то ли смешок, то ли сдавленный стон… нет, всё-таки смех. Мои руки бессильно падают… и наваждение тает. Остаётся лишь одна боль – от разодравших плечо до кости коготков малыша.
    Мой загадочный гость стоит на коленях в траве, склонив голову, будто в поклоне, перед шпалерой пурпурных роз. То ли роса покрыла его лицо, то ли воображение рисует мне на нём слёзы… нет, это просто игра теней, просто ветер, просто… блики моих собственных слёз. А мальчик берёт длинный стебель цветка в ладони и срывает.
    Я не могу сдержать вскрик. Но, кажется, он не слышит. Он не глядит на меня, только на цветок. Подносит к губам, к глазам, ведёт им по щеке… словно слепой в попытке постичь суть розы на ощупь. А его ладони сжимают стебель всё крепче. Кровь просачивается меж пальцев, окрашивает алым светлый шёлк рукавов, капает на траву.
    Как позвать его, я не знаю, поскольку имени он не сказал мне. Поэтому молча сажусь возле него и осторожно пытаюсь разнять сцепленные намертво пальцы. Он не сопротивляется… он будто и впрямь окаменел, и когда мне всё же удаётся освободить одну из его рук, оказывается, что шипы едва не насквозь проткнули её, а часть их обломилась и застряла в ладони.
    - Что за глупый поступок, – устало роняю я. Мои силы удачно выбрали именно этот момент, чтобы меня оставить, и вытаскивать шипы приходится самым незатейливым способом: выдёргивая зубами. В результате во рту тошнотворный вкус крови, лицо, руки и одежда измазаны ею же, и моё спокойствие медленно, но верно превращается в дым. Хорошо ещё, что здесь так красиво. И синее небо. И ветер.
    И если бы он посмотрел на меня нормальными живыми глазами… и прекратил стискивать в кулаке проклятый цветок!
    - Зачем ты делаешь это? – пока ровным голосом спрашиваю я. Весь рукав его рубашки уже стал грязно-алым.
    - А зачем это делаешь ты?
    Он отодвигает меня, не глядя, встаёт, пошатываясь, проходит несколько шагов. Прислоняется к ограде и вытягивает обе руки ладонями вверх – пустая, в глубоких порезах, и вторая, с впившимся в плоть, как нечто хищное и вполне живое, шипастым стеблем.
    - Это красиво, – просто говорит он. И наконец-то смотрит мне в лицо. Ярко-зелёные глаза… впервые могу разглядеть их цвет. Такие же, как трава в росе на рассвете… как листья, но не роз – кувшинок в маленьких лесных озерах. Кувшинок, что распускаются вечером и сияют во тьме, как упавшие в воду звезды.
    - Чего ты хочешь? – вырывается у меня.
    - Не знаю. – Я снова слышу короткий смешок, похожий на всхлип. – Остаться здесь. И никогда не приходить сюда. Ты позволишь мне остаться?
    - А ты предпочтёшь, чтобы я запретил?
    - Не знаю! – он отчаянно тряхнул головой. Волосы огнём сверкнули на солнце. – Нет. Я… не выбираю. И не прошу. Всё равно.
    - Так не бывает.
    - Как знать.
    - Ты назовёшь мне своё имя?
    Юноша дёрнул плечом и снова свёл ладони, катая и растирая в них колючий стебелёк.
    - Я не помню.
    - Но что-то ты помнишь ведь? – от его действий у меня сводило скулы. – Ты так любишь боль? Прекрати.
    Он смотрел на растерзанную розу со странной усмешкой.
    - Этот зверёк тоже поранил тебя.
    - Но только он сам выбрал мой камзол для отдыха. И не я заставил его выпускать когти.
    - Но и она… сама…
    - Сорвалась с куста и вскочила тебе в руки?
    Он не улыбнулся. Выглядел он испуганным. И способным на любое безумство – опасное как для него, так и для меня. И моего мира… На этом месте я почти пожалел, что вначале, найдя его, решил принести воды. Не говоря уж о целебном соке.
    - Смотри.
    Останки цветка упали в траву. Мальчик раскрыл ладони и чуть наклонил, подставляя ветру, и в каждой из рук вспыхнул крохотный сгусток пламени. Миг он любовался цветами огня, весь словно сияющий изнутри, преображённый… а потом они погасли, забирая и все живые краски с его лица. Остался лишь перекрывающий все прочие запах горелой плоти. Посеревшие губы приоткрылись, но крика не было. Вообще ни звука. Похоже, он просто не мог ни шевельнуться, ни закричать. У меня не было и секунды на раздумья. Выдернуть из воздуха влагу, свить в кокон вокруг его рук – обратить в лёд. Всё между выдохом и вдохом. Он привалился к ограде и закусил губы. И все время, пока я укладывал его, поудобнее устраивался рядом и без особой деликатности разбирался со смесью ран и ожогов, в которую он превратил свои ладони, – он молчал.
    - Не обязательно быть таким терпеливым.
    - Я привык к огню. Всё это неважно.
    Говорил он тихо и сквозь зубы. И всё-таки голос не дрожал.
    - Но что важно? Расскажи.
    Он смотрел очень странно.
    - Послушай, – я выбрал самый мягкий тон, приберегаемый для израненных и не очень-то мирных гепардов. – Здесь пробуждается память. Даже я чувствую… тени, видения… о чём-то, что было очень, очень давно. Вероятно, не следовало приводить тебя сюда, но может, и наоборот. Что пробудилось в тебе? Если будешь об этом говорить, то вернётся и другое… – я кивнул на его руки: – Это вернётся. И имя, и те места, откуда ты пришёл… Нельзя вечно жить без слов и в тумане.
    - А ты сам?
    - Я здесь всегда, – с искренним удивлением ответил я. – Это мой мир… моё творение, а быть может, мы с ним создавали друг друга… множество лет назад. Так много, что если и было иное, то оно уже потеряло значение. А ты – другое дело. Ты тут чужой, и совсем дитя… кто-то ждёт тебя и тревожится. Ты должен вспомнить, чтобы возвратиться.
    - Ты тоже выглядишь юным.
    - Я выгляжу так, как мне угодно. И немало времени провожу в облике того, кто бегает на четырех лапах или летает.
    - Так сделай это. – То ли он усвоил мой совет, то ли раны были серьёзнее, чем я думал: он вновь прикусил губу и поморщился. – Беги или лети… чем скорее, тем лучше. Я дальше сам. – И помолчав, неловко добавил: – Спасибо.
    Я оставил его руки в покое, отодвинулся и лёг в траву, предусмотрительно отцепив (не без труда) от камзола негодующего лемура. Впрочем, он немедленно забрался на меня снова, и повозившись, с комфортом заснул, уткнув мордочку мне в живот. Зверюшка согревала… даря не телесное, но внутреннее тепло – покой, простую радость быть рядом… доверие и безопасность. Восполняя запас именно тех сил, которых сейчас почти не осталось.
    И он – по контрасту… пустыня, где я вместе со всем моим могуществом был не более чем чашкой воды.
    Пустыня… и роза… разорванная в клочья, на покрытом кровью стебле.
    Пламя, что едва не спалило его самого.
    «Всё равно. Всё неважно».
    «Беги или лети… чем скорее, тем лучше».
    «Я не выбираю».
    Вид ясного синего неба успокаивал. Мне и впрямь хотелось взлететь… поймать ветер, умчаться и всё забыть. Всё моё существо рвалось на свободу… к бестревожности тишины, чистоте снега и таинству вод… к безмолвию.
    «Нельзя вечно жить без слов и в тумане».
    Но я-то не в тумане! Я-то дома, где знаю каждый холм, каждую травинку… и знаю имя.
    Эй-ран… Эйран, Небесный Странник. Утренний ветер.
    Ветер…
    - Вот отчего твой огонь обжёг тебя, – он вроде бы дремал, но я был уверен: слушает. И очень внимательно. – Огонь не живёт без ветра. Не живёт без опоры в полёте… куда ты и прежде наверняка отпускал его. Ты создавал его, и он летел. Но сейчас у тебя остался только сам огонь… жаждущий пищи. Несвободный. Ты потерял больше, чем способен перенести, потерял ветер.
    Теперь он уже не притворялся спящим. И не прятал глаз. Они едва ли не прожигали меня насквозь.
    - Что ты знаешь обо мне?! Что ты… можешь…
    - Знать? О том, что ты был, как и я, дитя ветра. Это как цвет, как музыка… на виду. Ты полетишь здесь, если захочешь. Изменишь облик – выберешь себе не одно, а множество обличий. Хоть новое на каждый день. В моём мире всё соткано из ветра… да и я сам. Но это свобода, понимаешь? В основе всего. Раскрыться, распахнуть до предела… дать ветру нести тебя.
    - Ты не похож на листок, уносимый ветром, – пробормотал он.
    - Бываю похож. Недавно… и прямо сейчас. Это лишь… воля ветра. Сплавленная воедино с твоей. Ты свободен, когда мчишься, куда тебе хочется. И когда паришь. И когда ураган швыряет тебя и несёт. Свободен, пока наслаждаешься. Пока лишь твои желания определяют – молчать тебе, кричать или петь. И ведь это неважно… просто игра. Твоя игра с миром, небом, ураганом… самим собою, если хочешь. Только не игра в ложь с собственным сердцем. Или душой… да как ни назвать. С тем, что является главным, сутью тебя. Звать это именем, ветром… свободой… пламенем, – я невольно усмехнулся: поймёт ли он то, что и сам я не до конца понимал? И что до сих пор… хотя бы раз честно себе признаться… сдерживало, связывало меня самого.
    - Это место пугает тебя, – помолчав, сказал он. – А оно так прекрасно. Почему?
     – Почему прекрасно? – хмыкнул я. – Или почему пугает?
    Он едва ли не впервые осчастливил меня умением попросту улыбаться.
    - Второе… сперва.
    - Потому что во мне есть и страх. Как в любом из людей, наверное. Здесь оживают призраки… и ранят, а я, в отличие от тебя, не напрашиваюсь на боль. По крайней мере, когда могу её избежать.
    Если улыбка столь непривычна его губам, то насколько же трудно будет ему когда-нибудь засмеяться?
    - Я мало помню, – прошептал он, когда я уже смирился с перспективой провести ещё день или много дней в прежнем молчании. – Моменты. Вспышки. Но они… это было… лучше бы я забыл.
    Я обратился в слух и опасался даже вздохнуть, чтобы нечаянно не спугнуть его.
    - То, что вернулось здесь… скорее, чувства. Лица. Осколки событий, эхо имён. И моё… меня будто никто и не звал по имени. Может, меня и вообще никто никуда не звал – кто знает. Но если ты можешь меняться сейчас – меняйся, уходи, улетай. Твоя воля ветра не очень-то принимает меня… и это, думаю, не случайно. Поверь ей. Себе. Уходи.
    - В данный момент моя воля ветра советует мне лежать и отдыхать, – с усмешкой заметил я. – А её советов я предпочитаю слушаться.
    - Ну так отдыхай. А потом возвращайся без меня. Здесь так… сказочно. Почти похоже на счастье.
    - Бывают и страшные сказки.
    Он молчит. И я вижу, как он старательно, плотно закутывается в тишину. Или это она ловит и обволакивает его… против желания – но кажется, он слишком привык, что с ним делают что угодно, не считаясь с его желаниями.
    Но больше я этого терпеть не намерен. Теперь, когда помню, как он весь сиял, глядя на пылающие в ладонях язычки пламени. Когда он в гневе закричал на меня. Когда я видел, как он улыбался.
    - Моё общество столь неприятно тебе? – тщательно выверенным тоном непринуждённого интереса осведомился я.
    Он посмотрел изумлённо. Ну, уже неплохо.
    - В таком случае, – сад и едва ли не весь мир засверкали свежими красками от моей ослепительной улыбки, – смирись с тем, что возвращаться без тебя я не стану. Сочувствую. Но мы с волей ветра так долго скучали без компании, – а ты к тому же и в долгу у меня, – что теперь я просто не отпущу тебя. Пока твой огонь не расцветёт над нами, не обжигая. И пока я не услышу твоей истории.
    
    

    

@темы: кружева слов, книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

Смерти нет... как нет и рождения... и последнего пути - лишь сны... сны.
И однажды... в синий миг - за миг до рассвета - я Проснусь
Иллюзии

@темы: вся жизнь - игра, Demonic Kingdom, пирожки с котятами