«... а ты можешь просто быть? Это твое самое важное качество - быть. Почему ты постоянно ищешь эту нужность и полезность?»
Переплетения ответов - переплетения тем...
Я точно знаю, что, слушая меня или читая мои «личные» записи, кто-то думает - что за мешанина, полное отсутствие логики. Но это не так - я вполне логичен. Просто я вижу взаимосвязь вещей...
Взаимосвязи...
Они есть во всем - просто не все замечают их. Не то что в мире, а даже в самих себе.
Я замечаю. Это не хвастовство, это не какое-то особое достоинство, просто такое вот умение - видеть аналогии, причины и следствия, взаимосвязи. Если бы
у меня был более дисциплинированный ум, я мог бы стать историком, и иногда жалею, что не стал. Кстати, убежден, что писатель-романист обязан быть немного историком - такой писатель, каким всё еще хочу быть я... создатель миров.
Взаимосвязи.
Одно цепляется за другое. Ушел или пригрозил уйти один человек - по аналогии вспоминаешь других... которые уже ушли от тебя... А читая чужой едкий диалог, подставляешь себя на место кого-то из собеседников.
Кстати, это часто является настоящей причиной конфликта: один произносит слова, думая о своём, - а второй, сам того не замечая, подсознательно, придает им другой оттенок - потому, что похожие слова были ему сказаны когда-то, или потому, что они перекликаются с собственными мыслями... В итоге возникает знаменитый психологический эффект: в беседе двоих на самом деле присутствует целая толпа.
Если назвать этих двоих Авель и Каин, то получится такой расклад: первый - Авель, который хочет что-то сказать. Второй - Авель, который произнес некие слова. Третий - Авель, который в это время переполнен чувствами, эмоциями и воспоминаниями, о которых даже не догадывается, в то время как они «подсказывают» ему именно такой порядок слов и влияют на его интонации, мимику и вообще на сам выбор темы. Четвертый - очень возможно, что это тот настоящий собеседник Авеля, к которому уже когда-то были обращены похожие слова, или даже сам Авель, потому что по сути говорит Авель не с Каином, а с самим собой. Ах да, при всем этом ещё стоит помнить, что «Авель-говорящий-с-Каином» - это совсем не то же самое, что «Авель, который один». Но этот «который один» тоже может незримо витать над беседующими.
Пятый - «Каин-который-слушает-Авеля», то есть живой человек с парой ушей и глаз, которые ловят информацию. Шестой - Каин в восприятии Авеля (зачастую это совсем не то же самое, что настоящий Каин). Седьмой - Каин, который слышит слова уже на свой лад - вкладывая в них свой собственный смысл, ведь очень многие понятия мы воспринимаем по-разному, даже простейшее «люблю тебя», - и поэтому отвечать он будет не настоящему Авелю, а номеру восемь - «Авелю в восприятии Каина». Девятый - неведомый для самого Каина «он-подсознательный», который отвечает за голос, жесты, выражение лица и подбор слов. Возможен десятый - опять же, «призрак из прошлого», которого в действительности слушает Каин, не замечая, что Авель-то говорит совершенно другое.
Если оба - люди непростые, с богатым внутренним миром, неким жизненным опытом (различным) и живым воображением, а тема беседы чуть посложнее погоды и закуси к пиву, и более того, эта тема является «больной» для кого-то или обоих - тогда очень велика вероятность того, что друг друга они не поймут. Нет, они могут быть очень умными людьми - но просто не сумеют расслышать друг друга
в гомоне вышеописанной толпы.
Если это - действительно гомон. Если собеседниками правят эмоции. Потому что стоит нам включить то самое логическое мышление (неоднократно обруганное любителями «Чистых Высоких Чувств, а Не Холодного Разума») - логика зачастую уменьшает галдящую толпу до нужных двоих человек. Ну ладно, хотя бы до троих глазами каждой стороны («я», «я-говорящий» и «он в моем представлении, опирающемся на рассудок и факты»).
Сборная солянка из психологии, наблюдений и игры рассудка...
Почему я ищу нужности?
Вероятно, это уходит корнями в детство, как и положено, исходя из теорий дедушки Фрейда... Вероятно, мне почему-то не сумели (или не хотели) дать понять, что моя персона сама по себе - имеет какую-то ценность. Не знаю, как это вышло. Задним числом анализируя, я не вижу, чтобы считал себя нужным... я всегда чувствовал, что мои желания изначально «не те», просто иногда мне разрешают делать то, что хочу, - или из «взрослой снисходительности», или потому, что я «заслужил». Мои детские впечатления пронизаны словом «позволили». Или -
«не позволили». Если позволяли, я часто ощущал неловкость - и всё «позволенное» предпочитал делать не на глазах родных, словно это было нечто не очень красивое. Хотя я был тихим ребенком без склонности к хулиганским выходкам - по сути, мне
просто хотелось чаще быть одному на улицах города. И есть мороженое. Ну, и еще - быть одному в своей комнате и тихо разыгрывать странные пьесы с игрушками или читать книжки. Я любил «лодки»-качели, иногда (редко) «заболевал» каким-то фильмом и хотел смотреть его снова и снова.
Понятия не имею, каким я был в глазах семейства. Вероятно, непослушным - потому что когда мне чего-то не позволяли, я изыскивал пути всё-таки это сделать. Хитрил, придумывал сложные комбинации, просчитанные до минуты -
как объяснить вот это; что я отвечу, если спросят вот то... Когда схема выходила - радовался, чувствовал веселое торжество. Но при этом, делая «непозволенное» (например, лишние полчаса от школы до дома, на те самые качели или мороженое), я боялся, что поймают... был маленький - иногда ловили. Вообще я чувствовал страх всегда, когда семья знала, что я делаю то, что мне нравится. Сам факт, что они знают, - вызывал чувство тревоги, сигнал «опасность!»
Но кроме вранья (которое не любил, куда приятнее было бы говорить правду, да и врать на прямые вопросы мне всегда было очень сложно ) - я совершенно не помню, чтобы творил что-то плохое. Не связывался с «неподходящими» компаниями,
не дрался, не курил, не пробовал пива, не получал двоек. И троек, и четверок почти не получал: для моей бабушки, которая меня и воспитывала, не было пятибалльной системы оценок. Для нее существовали две оценки: нормально, то есть пять,
и недопустимо, то есть всё остальное. А вот зачем надо учиться - как-то никогда
не обсуждалось... получилось, что единственная причина учиться - для того, чтобы бабушка жизнь не отравляла. И не столько учиться, сколько получать пятерки.
Получать их можно было не только путем выучивания предмета... Хотя в школе
и выучить было несложно - но я это делал не потому, что любил учиться, а просто всякие хитрости были нервотрепнее. Но это было выучивание временное... о чем-то более глубоком речи не шло. Более глубоко мне полагалось любить математику, потому что школа была математическая. То, что я ее не люблю, не обсуждалось. То, что я вообще не очень люблю учиться, не обсуждалось тоже - кажется, это считалось естественным, но значения не имело: надо. А чего я хочу после школы - этого не спрашивали. О связи между этими пятерками и профессией не говорилось... может, родители ошибочно считали, что я и так знаю?
Вопрос личного счастья тоже как-то никогда не поднимался. Немного странно осознавать, что когда я рос, когда выбиралась школа «с уклоном», и потом город, институт... ни разу не спрашивали: а что тебе нужно для счастья?
Еще страннее сейчас кажется то, что я и не задумывался над этим. Не до счастья было - хотелось просто покоя в повседневной жизни. Я даже не знал, какие предметы мне нравятся. Вот какие не нравятся - знал. Физкультура, химия и география. Совсем было «не мое», невзирая на родителей-химиков... Кстати, на практике постиг один из узнанных позже законов педагогики: если у дитятки проблема, нельзя говорить «Да разве это проблема?! Это легко, пара пустяков!» - ведь для меня-то это не легко! Значит, теперь этот человек считает меня дураком.
Нет, это не я придумал, читал в книжке... Нужность. Полезность. Я всегда пытался быть полезным - не потому, что хотелось или казалось правильным... Отчасти это было вроде «откупа» за право иногда жить так, как мне нравится;
а потом... или главное... хотелось, чтобы меня любили. Трудно сказать, в чем это выражалось. Возможность жить в открытую. Говорить о том, что думаю и чувствую... не под чье-то неодобрительное молчание или негодующие споры. Чувствовать, что я нужен не в том смысле, что «нужен для чего-то» - а просто
сам по себе. И сам по себе интересен. Как книга. Я хотел, чтобы те, кто мне дорог, хотели читать меня, как книгу... не потому ведь, что книга сама их об этом попросила, а просто им интересно.
Нужность... не «для», не «за то, что »... а потому, что ты - это ты. И чтобы тебя спрашивали, не где ты был - а о чем ты думал. И о чем ты мечтаешь, и что волнует тебя... Быть в чьих-то глазах ценным и важным... Ценный - значит, тебя не бросят, если ты сделал или сказал что-то не так. Не сделают твою жизнь невыносимой и
не отстранятся от тебя только потому, что ты - вот такой и умеешь только так, а не иначе...
Но я не привык, что хорошее (и просто необходимое) дают задаром. Его или позволяют, или ты его заслуживаешь. Так оно и осталось... И я даже не могу к этой схеме придраться - ведь с логикой тут всё в порядке: сперва ты полезен, потом (если повезет и редко) к тебе появляется интерес, но... надолго ли? И интерес ли это - или та самая стабильная, завоеванная нужность? Вероятно, всё-таки второе... Каким образом из нужности для чего-то вырастает нужность вообще?
Я знаю, как это происходит у меня. Знаю, что иногда из общности устремлений появляется... согласие собеседника слушать меня и отвечать. И даже встречаться и слушать снова. И тогда появляется чувство, что я могу стать по-настоящему «книгой, которую хотят читать». Но я знаю только один способ... быть полезным этому человеку. Нет, это не расчет - мне в самом деле приятно быть ему полезным. Потому что такое происходит только с теми, кто мне нравится, всерьез нравится. А ведь тому, кто тебе нравится, приятно помогать... это придает жизни яркость, цель и смысл. И если эта моя нужность принята и признана, если интерес есть - пусть даже только внешний, я ведь не умею читать мысли, - если всё это
не угасает даже после того, как я показываю себя-настоящего...
Забавно, вышла попытка показать механизм появления любви... Нет, всё сложнее. Но всё-таки... интерес, нужность без условий, готовность принять целиком... и даже терпеть мою стремительную логику, мои метафоры и говорить о книжках...
и делать это не потому, что я прошу. И не только тогда, когда напоминаю.
Да, это любовь, это счастье. Но только разве такое бывает?
«- Сегодня я снова искала человека...
- Человека, который будет любить меня такой, какая я есть.
- Человека, который будет любить меня, даже если я не смогу
осуществить его мечты.
- Но...
- Существует ли такой человек?
- Было бы хорошо, если бы такой человек существовал.
- Будет ли этот человек любить меня и только меня?
- Было бы хорошо, если бы это было правдой.
- Этот человек ни о чём меня не спросит?
- Если этот человек не сможет любить меня такой, какая я есть,
тогда этот человек не для меня.
- Правда?
- Правда.
- Этот человек действительно существует?
- Да.
- Тогда где?..
- Возможно, очень далеко.
- Я уверена, что человек, которого я могу полюбить, не так далеко, как кажется.
- Но...
- Если этот человек не любит меня, что я должна делать?
- Что мне делать, если кто-то, кто не для меня, любит меня?
- Человеческие сердца не могут быть стёрты или дописаны, как «это».
- Поэтому человеческие решения такие трудные.
- Я уже знаю об этом...
- Человеческие сердца легко изменить, но есть кое-что, что ты не
сможешь. Например, чувство любви нельзя легко изменить...
- Тогда что мне делать?
- Тогда я должна буду сделать выбор.
- Я должна выбрать и иметь дело с...
- ... с собой и моим другим я».
(с) Чии, «Chobits»