[RhiSh]

    
    Я проскользнул к нему в дверь, отчего-то вновь стараясь быть незамеченным, хотя это была полная ерунда: на нас наверняка всем тут наплевать, а уж если кто-то и наблюдает – его или их моими детскими уловками не обмануть. Мы в мире Вэй, как они тут ни называют себя, мы почти целиком в их власти.
    Почти – потому что никто, в этом мире или покинутом нами, не властен больше удержать или ранить меня. Ни сумрачно, ни душевно. Только один человек имеет все основания утверждать, что владеет мной.
    Не считая её, ну да. Лаиса. Аль. Я лёг на кровать Энта и зарылся лицом в подушку со слабым запахом трав – даже здесь, безмерно далеко от лесов и полей Тефриана, его волосы хранили тот странный и пряный запах… или я просто придумал это. Как и её, мою девушку-пламя. Имя, близость, любовь.
    Величайший из Вэй Тефриана, вызывающий ужас и благоговение, повелитель – Пламенеющий в Сумраке, - плачет в чужую подушку о несуществующей любви к девушке, которой нет и не было. Смешно. Смешно…
    Энт ложится рядом и обнимает меня. Тёплые губы касаются шеи. И серен поёт. Образ Альвин бледнеет – собственно, неважно теперь почти всё, весь мир окутывается туманом, перламутрово-серой дымкой ментальной вуали – нашей. Мой эрин. Мелодия моего Кружева. Или это я – твой голос?.. неважно. Он даже не целует, просто тихо лежит и держит меня, я всем телом, всем Кружевом чувствую едва заметное касание сухих, в запекшейся крови, губ. Мне так хочется повернуться – и поймать их своими. И заставить его забыть. Хоть на время, на очередную ночь, когда мы рядом, когда серен поёт и правит нами… создаёт нас.
    «Джан’нэл», - то ли шепчет, то ли в мыслях роняет он. И это пронизывает меня жаркой пьянящей дрожью, сквозь меня течёт жидкий огонь, Камень льнёт к нему – эрину, Творителю, предназначенному повелевать.
    Мною.
    «Ми эрин, ми тайфин, даэн… эджейан…»
    Слова забытого языка, ноты неслышной песни. Я горю в этом завораживающем огне. Мне… не надо иного. Ничего больше. Возьми меня, дыши мною, желай любого безумия или просто будь рядом – или вели мне уйти и забрать тебя, одна вспышка – и Камень сделает это, мы оба утонем в Мерцании. Ты никогда больше о нём не заплачешь. Не будет твоей жуткой ледяной темноты, искусанных рук и губ, стонов-шёпотов: «Джер...»
    Мой эрин, моя душа. Повелитель моего Камня. В моей власти так много. И почти ничего. Не вернуться домой, не восстановить из руин твой Замок, не возвратить его. Джер, трясины, как ты мог меня не дождаться, как ты посмел умереть! Уже не мои или не только мои чувства, меня бьёт дрожь, но холодная, как хлещущие наотмашь струи зимнего ночного дождя, рвущие кожу почище плетей, пробивающие до кости… Камень мой оживает, и я хватаюсь за Энта, вжимаюсь в него, растворяю своё Кружево в нём, чтобы Камень не среагировал на его боль, как на мою, – потому что я не знаю, чем это закончится, и мне страшно, страшно, страшно.
    - Тихо, тихо. Всё хорошо. Успокойся, всё под контролем.
    Лжёшь. Сам себе, и сам же веришь… сейчас. Какое, к чёрту, хорошо. Ты рвёшься на части, всё время, пока я не рядом вот так, в твоих руках, вплотную, и даже это не помогает надолго, и я не знаю, как тебя исцелить.
    Мерцание, как я хочу попросту взять тебя. Не всегда – не днём, вместе мы или нет, и даже когда одни, нет: я всё-таки Вэй, а не только твой эт’серен, слава богам. Но эта близость, неполная, разорванная гибелью Джера, и рыдание твоих Кружев, режущее мне слух и сердце… не могу слушать, знать, ощущать, я уже так пропитан твоей болью, что если хоть ненадолго она закончится, я тоже закончусь. Я как личность, как Вил, вэй-лорд, сын моей матери… мужчина, способный принять решение, самостоятельно мыслить, любить… кого-то, кроме тебя. Кроме себя, потому что ты – это я, или я – это ты, или это одно и то же. И ещё немного – я не удержусь. Вот так лежать в твоих объятиях – и во власти серен, но с зияющей раной меж нами – для меня слишком. Я просто хлестну по этому разрыву своим огнём. И ты не сможешь противиться. Пусть ты Творитель, но тут я сильнее. И то, что ты заставил Джера сделать с тобою тогда, будет мелочью по сравнению с тем, что сделаю я. Целовать, кусать, довести до экстаза, до безумия, до крика, заставить рыдать, благодарить и молить, завладеть целиком – выжечь всё вообще, вырвать с корнем всё, кроме меня в тебе, спалить твоё Кружево, а что станется с телом, я просто не знаю… и не хочу представлять. Защитись. Оттолкни меня… пока не поздно.
    А поздно станет уже вот-вот… прямо сейчас. Энтис, нет!.. эджейан…
    Его нежность – прохладной влагой на мой дикий, взбесившийся огонь. Так легко. Власть столь безмерная, что это почти пугает. Или не почти. Но только я не чувствую страха. И от этого тоже впору испугаться. Его мелодия убаюкивает, ласкает, я таю в дремотном покое, а его губы и руки играют на мне, как на флейте, и даже наслаждение – не вспышками, не огнём, а сонным и горьковато-сладким теплом. Мы плывём, нас качает на волнах, танец смешавшихся дыханий, сплетенных тел, поющих в унисон Кружев. Нет, Кружево одно, одна песня. Вместе, и я не хочу нас разделять. Он целует так, словно я и вправду родник, его вода жизни, и это не страсть, а радость… и преклонение. Он такой же, как в храме тогда… но утолённая жажда способна опьянить, и кажется, я сам устраиваю это. Его глаза надо мною туманятся, темнеют. Мои – полны пламени. И уж мои-то прикосновения – не как к статуе божества. Самоконтроля хватает лишь на то, чтобы оторваться от его губ, им и так сегодня досталось, а мои укусы – совсем не то, что может сделать с собою он сам. И в какой-то момент я совершенно перестаю различать его и свою боль, наши желания, его или мои стоны вырвавшегося из-под нашей власти восторга… ничто уже не в нашей власти. И это так правильно, так прекрасно.
    
    «Энтис, нам надо поговорить».
    Я с усилием оттолкнул его, сел и прижался к стенке, плотно обняв руками колени. Он затруднённо, хрипло дышал, не вставая и снизу вверх глядя на меня – или сквозь, его взгляд был неясным и тёмным, и я не мог разгадать его.
    - Энт, послушай. Я хочу уйти.
    - Куда?
    - Просто. Отсюда.
    Теперь он смотрел уже осмысленно и серьёзно.
    - Не выпустят.
    - Джис обещала помочь.
    - Зачем?
    Я отлично знал, о чём он спрашивает, и всё же едва удержался, чтоб не ответить: а зачем ей с самого начала было прикрывать меня? Рискуя жизнью, свободой и миром, меня спасать?
    И я знаю ответ. Только он не для обсуждения вслух. И даже не в мыслях. Никак. Джис… вне серен. Или наоборот – уж слишком внутри. Внутри меня. Нас. И учитывая её идеи на этот счёт… молчу.
    - Вил?
    Его глаза едва заметно смеются. Трясины. Всё-таки поймал, влез, чтоб тебя!.. ах, ну о чём я. Конечно, она сама тебе всё и разболтала, и наверняка раньше, чем мне. С кем из нас она делит постель, в конце концов.
    Как моя душа-близнец может быть такой откровенной в сумрачных желаниях? Захотела – сказала – взяла. Правда, меня не взяла пока… в определённом смысле. И, чёрт, так для меня это уже – «пока»? Трясины Тьмы!
    - Мне надо узнать этот мир, Энт. Понять его, увидеть целиком, изнутри. Так, как я видел Тефриан, бродя по его дорогам. Только так можно ощутить взаимосвязь… Сумрака и Мерцания… войти в самую суть. Пока я тут сижу, среди кучи щитов, и вездесущих застывших Кружев, и всех этих вейхан с их песнями-криками – я сам себя перестаю понимать.
    - Камень защищает тебя, - с напряжённой ноткой заметил он.
    - Да, но и запирает. В том-то и дело. Они не видят меня, я не вижу их – не вижу вообще почти ничего.
    - Что тебе надо видеть?
    «…если ты можешь постоянно видеть меня».
    «Прекрати. Я же сказал – нам надо поговорить, это важно. Мне. Обоим. В гармонии я не владею собою достаточно, чтобы рассуждать и разговаривать».
    «Не владей собой. Иди сюда».
    Я сглотнул и крепче переплёл пальцы, обхватывающие колени. Он буквально не давал мне дышать. И это было нечестно, вот так атаковать со всех сторон, используя и серен, и власть Камня… его власть Творителя.
    Он смотрел на меня с упрёком. Ну да, обвинять его в грязной игре было тоже ударом ниже пояса, но у меня попросту не осталось выбора.
    - Я не хотел тебя обидеть, прости. Но ты же мне не даёшь объяснить. А я и без того не уверен, что всё это не покажется бредом сумасшедшего.
    - Ты уверен, - тихо проронил он. – Но предпочёл бы не выдать всего. Ты заслоняешься. Откройся. Ну?
    - Энтис… мы можем не вернуться. – Я перевёл дыхание: он придвинулся ближе и осторожно расцепил мои пальцы, стиснутые до того, что я уже не ощущал их; зато с ним все ощущения обострились разом, до предела, почти до боли. Как и чувство потери… и предательства. Моего. Снова. – Я много думал обо всём этом. Что-то притянуло нас сюда, давняя и прочная взаимосвязь. Сперва – одна девушка из этого мира, потом – вторая, и она вдруг оказывается не только её сестрой, но и моим отражением… и Камень приводит её ко мне – по пути, заранее проложенному тобою. И вот мы – здесь. С их отцом, больше нас знающим о том, кто я и чем является Камень. Что из этого тянет на случайность?
    - Ничего. О каких случайностях речь, мы же знаем, кто и что сделал с Альвин. Хотя я не отказался бы ещё узнать – для чего.
     - Извини, у нас не было возможности его расспрашивать.
    Её имя. Данное мною. Одного звука было довольно, чтобы напрочь выбить меня из остатков самоконтроля. Энт неслышно вздохнул и приблизил мою руку к своей щеке. Она была тёплой и прохладной одновременно.
    - Из всех этих неслучайностей ты делаешь вывод, что мы находимся там, где и должны теперь находиться?
    - Не уверен. Нет. Камень тянет меня назад, с каждым днём сильнее. Но я начинаю думать… допускать… что он таким образом пытается защитить меня. Быть может, это я сам на него влияю. Моя тревога, и всё, что связано… с Аль. - Энт был совсем рядом, не выпускал меня, и поэтому я всё-таки смог продолжать: - Ведь он неживой, он лишь реагирует на мои чувства. Мне так кажется.
    Энт нахмурился. Я прекрасно знал его мнение на этот счёт, но сейчас спорить не намеревался. Всё равно ни я, ни он ничего не могли доказать.
    - Но Ченселин-то не под воздействием Камня, и его ощущения не затуманены. Он тоже уверен, что мне необходимо вернуться домой – но в то же время, что и здесь я нужен. И если это так, а я уверен, Энт, я даже не сомневаюсь, - тогда мне необходимо понять, для чего я здесь. Что я должен сделать для этого мира. Энт?
    Он так неуловимо меняется, что раньше, совсем недавно, я бы это пропустил. Но не теперь. Уже нет.
    - Я люблю тебя, - внезапно говорит он. Спокойно и как бы между прочим – будто о погоде. А я теряюсь.
    - Ну и… что?
    Проклятье. Что ты из меня сделал, или не ты, а чёртов Камень… ведь умел же я не краснеть! Тоже мне Вэй.
    - То, что несмотря на это, я не обязан любить и брата твоего отца.
    - А я тебя заставляю? Не люби на здоровье, но он Луч и понимает очень многое куда лучше нас. И он поклялся защищать меня, а это делает любое его слово особенно важным.
    - Клятвы Чар-Вэй…
    Он и не скрывает пренебрежения. Никакой серен не надо, чтобы различить. Он на грани и хочет задеть… а ведь это я виноват. Моё настроение, наш разговор… необходимость сделать то, что я всё равно сделаю. Чёрт.
    - Ну, спасибо. Я тоже один из них, если помнишь.
    Я усмехаюсь. Он слегка встряхивает головой и сильнее прижимает к своей щеке мою руку.
    - Ты мой эт’серен. И никогда не был частью Звезды, слава Мерцанию. Ладно, извини. О нём… тебе виднее.
    - Дело не в нём, - я уже привычно затенил лёгкую досаду: Энт дитя Ордена, этого не переделаешь. – Дело в том, что я сам чувствую так. Вэй’Рейн много рассказал про Люта и его пророчество. Он полагает, что фраза «Я вернусь, когда до тьмы останется час» из его предсказанья означает меня. Что это уже произошло.
    - Что за бред!
    - Но вэй’Рейн говорит, я точное его подобие. Не только в Сумраке, но и в узоре Кружев.
    - Этого они не могут знать.
    - Нет, могут. Их методы исследования не столь точные, как у нас, но в своём роде они хороши. Ты уж поверь. Образ Люта Тайгера, сумрачный и в Мерцании, был создан и записан. И сохранился. Все эти века его хранили как драгоценность. И пытались понять. Как и пророчество. Вэй’Рейн всю жизнь его изучал.
    - Аж целых лет тридцать, - пробормотал Энт. – Я впечатлён.
    - Он очень умный. И невероятно сильный Вэй… вейхан. Даже Чен его опасается. Им нельзя пренебрегать.
    - Ну да, и поэтому мы возьмём и просто сбежим у него из-под носа. Ещё и с его дочкой. Чего уж проще.
    - Не мы. Только я.
    Я почти выплюнул эти слова – всерьёз опасаясь, что иначе они застрянут в горле. И смотреть в лицо ему я не мог. И безумно жалел, что я не эрин в нашей паре – знал бы, по крайней мере, наверняка, в какой он стадии ярости. Или… куда хуже. В отчаянии.
    «Если ты не отпустишь, то я не уйду. Не смогу».
    Трясины. Я же зарекался так думать! Столько сил вбито в создание тумана – специально на этот случай… Нет, я безнадёжен. Или его власть надо мною, связь Камня и Творителя, она и впрямь непреодолима. И все мои усилия сохранить хоть подобие воли обречены давным-давно… куда раньше, чем я отправился в Башню, и раньше, чем оба мы родились... да и родился-то я лишь потому, что требовался исполнитель замысла Люта.
    - Я не поспеваю разгребать ерунду в твоей голове с той скоростью, с какой она у тебя снова заводится.
    Голос Энта слегка смеялся. И не верил я этому смеху ни на мгновение.
    - Иди сюда уже. – Он поймал моё запястье и рывком потянул, и не успел я отдёрнуться, как оказался лежащим возле него, лицом к лицу. А он привстал на локте и внимательно смотрел, как я застываю и краснею.
    - Почему не вместе?
    Ответов было столько, что прочесть он не мог наверняка: они хлынули в сознание одновременно. Я и сам с трудом в этой мешанине разбирался. И всё это было слишком сложно и сумбурно. Слишком. Особенно когда мне некуда было деться от его внимательных, ждущих глаз.
    - Ты же не хочешь.
    «Да. И нет. Я хочу уйти, освободиться… снова петь… Я не хочу оставлять тебя! Остаться… без тебя…»
    - Если разомкнёшь снова, я умру, - просто сказал он. – Тогда был Джер. Но и с ним я едва удержался. А сейчас держусь за тебя.
    - А Джисса?
    - Она меня любит. Я её люблю. И что, мне вцепиться в неё и с одного раза высосать дочиста, как пиявка?
    - Меня ведь ты не высасываешь.
    - То-то ты и собрался сбежать.
    Я беспомощно закрыл глаза. Это не так. Не так. Вообще всё. Не сбежать. Не от тебя… не поэтому!
    - Одного я тебя никуда не пущу. Хватит, Вил. Тебе прошлого раза мало? А с меня достаточно. Тогда между нами была лишь серен, и мы едва не свихнулись оба, а люди погибли. Тот, кого мы любили, погиб. И тот, кого любила Альвин. Друзья. Кто доверял нам… неважно, кто. А сейчас есть ещё Камень, который тебе не подчиняется, и вообще он, может, живой и хочет трясины знают чего, а если и нет – без контроля он снова в любой миг что-нибудь уничтожит. Кого-нибудь. Десятки. Сотни. Дома, детей, мир. Твой Ченселин не тебя охранять пытается, а других от тебя. Что, не так? Или только я вижу, как все они с тобой осторожны? Им к тебе подходить запретили. Только Джиссе можно. И вэй’Рейн не боится. Из-за Люта, наверное. Изучает.
    «Он просто знает, что Камень реагирует на опасность, - а он не опасен мне. Боится он тебя».
    - Нет. Не доверяет, не любит, это правда. Он Магистр, он властитель здесь. Такие люди верят немногим и не испытывают страха.
    «Теперь властитель и ты».
    Он склонил голову, то ли соглашаясь, то ли покорно сдаваясь мне. Я чувствовал бессилие. Я чувствовал любовь. Его или мою… и это было вовсе не то, что связывало меня с Альвин, с мамой, и кажется, с Джис… и даже с ним прежним – нет. Мы словно втекли в кровь друг другу; мы и впрямь стали друг для друга жизнью, огнём, воздухом. Куда больше, чем любая известная мне привязанность и страсть Сумрака, - он струился во мне сплетением чудных и полных тайны узоров, звучал прекраснейшей из песен. Истиной. Сутью. Свободой.
    - Ты просто не имеешь права оставаться без меня теперь. Я контролирую Камень. Ты – нет.
    - Я научусь его контролировать. С тех пор, как мы здесь, он ни разу не проявил себя. Я умею гасить чувство тревоги. Первое, чему учится Вэй, - не бояться, не срываться, быть спокойным.
    - Я знаю.
    Это был странный танец мечей между нами. Танец без стали, без движений… я лежал и смотрел на него, не касаясь иначе, чем взглядом, а он смотрел на меня. И это становилось всё более… воспламеняющим.
    - Ты не можешь умереть, Энт. Творитель бессмертен. Ради этого бессмертия веками разные люди толкали других людей к Камню и смотрели, как те погибают. А потом кто-то из них проделывал это снова.
    У моего друга вырвался резкий смешок, слишком похожий на рыдание.
    - А досталось оно мне. Бессмертие, которого мне не надо. Которое я ненавижу. Проклятие Люта…
    - Проклятие как раз мне. Тебе – сплошные призы за сообразительность. Власть и вечная жизнь, чего лучше.
    - Да, очень смешно. Вил, не играй со мной. Ты не уведёшь меня в сторону, и не пробуй. Так почему – один?
    Я протянул руку и медленно провёл кончиками пальцев по его груди. Его глаза расширились. Я наклонился к нему, растягивая движение в вечность и не разрывая взглядов; он не дышал. Беспомощный. Открытый. Эта обнажённость души, сущности Кружева, готовность принять всё – и всем поделиться… сводила меня с ума. Я играл в опасную игру, самую опасную после сражения с Брэйвином, и думал, что готов к ней, и понимал, что никогда не буду готов. Гармония. Два Кружева, поющие в унисон. Я знал давно, что отражаю не только его боль, а вообще любое сильное ощущение, но подготовиться к этому было попросту невозможно. К тому, что сейчас захватило меня и пронизало струями тысячецветного пламени, ураганом, который пьянил и растворял, и кружа, уносил ввысь, к небесам – не меня уже, а лишь ту мелодию, что когда-то была мною, и я не хотел вспоминать. Хотел я одного: завершить слияние. Стать воистину его частью, нотой его песни, всем… и воля, и тело, и кружева, и сама моя жизнь – что от неё ни осталось… всё должно было принадлежать ему. Сейчас. Или я умру, наша разделённость уничтожит меня, но впрочем, пока мы не вместе, в моём существовании нет смысла, я сам по себе не имею никакого значения… лишь в нём. Лишь соединившись. Серен.
    Теперь уже он почти отбросил меня. И я вскрикнул и сильно прикусил губу от прорезавшей насквозь боли. Его глаза блестели от слёз. Тёмные. Почти чёрные, совсем как мои, и в них отражался я – белый, как мертвец, с взглядом, полным алого пламени.
    - Что? – то ли прошептал, то ли простонал я. – Зачем?!
    - Ты собой не управлял, – его голос рвался, словно под ударами зимнего ветра. – Кажется, это я. Тебя… я хотел…
    - Забрать? – губы тряслись, но я смог усмехнуться. – Я не был против. Совсем нет.
    - Неправда.
    Он прижал ладони ко рту, потом спрятался в них и резко потёр глаза, будто пытаясь отделаться от тумана, созданного сном или похмельем.
    - Энтис, посмотри на меня.
    Он не послушался. Мне пришлось сжать его запястья и насильно отвести его руки от лица. Впрочем, он не слишком сопротивлялся.
    - Прости. Я не хотел лезть в тебя так глубоко. Вил, меня втягивает… а потом я втягиваю уже всего тебя.
    - Знаю. Знаю.
    Он дрожал в моих объятиях. Или дрожал я сам. Те чувства, притяжение, жажда – всё это никуда не делось. Ни у него, ни у меня. Мы словно замерли в самом сердце урагана; крохотное движение – и он закрутит и разорвёт нас в пыль, развеет по земле и небу чужого Сумрака… лишь Камень останется.
    - Вот из-за этого ты уходишь? – выдохнул он. – Не надо. Прошу тебя. Дай мне совсем немного времени, и я с этим справлюсь. Я уже и так… почти… не вспоминаю Джера. Камень восстанавливает. Не бойся.
    Я обнял его изо всех сил, хотя, на его счастье, их почти не осталось. Мне безумно хотелось поцеловать его, и я не нашёл ни единой причины отказаться. Он нужен был мне. Нужен весь, всецело. Сейчас. И всегда.
    - Я не боюсь. Это не страшно, это прекрасно. Лучше всего. Я хочу этого, Энт. Ты же знаешь, как хочу.
    - Так давай сделаем это. Я сдерживаюсь только из-за тебя. Часть тебя сопротивляется, а силой – нельзя.
    Ты весь в этом, Энт. «Силой нельзя». А вот я мог бы. Запросто. И мне было бы приятно. И тебе, поверь.
    - Не сомневаюсь, - щекоча мне ухо своим дыханием, шепнул он. Меня затрясло. Нет. Это надо прекратить.
    - Почему?! Кому это надо? Мне – нет, тебе тоже. Вил, я всерьёз. Мы оба ранены, и ещё мучаем друг друга, а это нас исцелит. Твоё сознание не помутнеет. Ощущения не уйдут. Почти всё останется прежним. А Джис не против, мы говорили с ней, она согласна. Ей нравится. Ну?
    - И мы будем едины в Мерцании, - с усилием отстраняясь, чтобы видеть его лицо, произнёс я. – Полностью. В любой момент – вот так, как сейчас, только ещё сильнее. Касаясь друг друга или на расстоянии. А если вдвоём наедине, мы ведь уже не остановимся. Ты понимаешь?
    Он кивнул, не сводя с меня глаз.
    - Тебе кто-то нужен, ми эрин? По-настоящему важен?
    - Ты.
    Он помолчал.
    - Джисса. Очень. Аль, наверное. Кер… если он жив… это странно, но да. И ещё Диш… кажется.
    - Кажется?
    Его губы завораживали. Его взгляд, песня его Кружева, запах волос. Всё плыло. Отдаться волнам… отдать.
    - Энт… - я выдохнул его имя, как стон. И слышал, знал, что уже умоляю его, я уже на грани, за гранью. А он смотрит так, словно в глазах его – океан, лишённый берегов и бездонный, и стоит мне на миг сомкнуть веки, как он поглотит и утопит меня. И нет слов передать, как безумно, безудержно буду я счастлив.
    - Энт, если мы сделаем это… ты согласишься снова сражаться? Рискнёшь и меня потерять?
    Его глаза сверкнули так, что я вздрогнул - от ужаса. Дикая ярость из глубины. Протест такой силы, что я испытал реальную боль – даже Камень проснулся, но к счастью, близость Творителя сдержала его. Лоб пылал. Я чувствовал сбегающие по коже горячие струйки крови.
    - Никогда.
    - А если нас позовут? Если вернёмся, это случится. Мы принадлежим не себе. Мы правители Тефриана. Я часть сразу двух пророчеств. Разве можно просто взять и отбросить это, жить так, словно мы на острове?
    - Можно. Кто нам запретит?
    Его рот застыл в презрительной гневной усмешке. Я наклонился и потёрся об него щекой, чтобы убрать её.
    - Никто, в том-то и дело. Моя сила почти непреодолима. И только ты можешь смирить или направить её. Нас нельзя запугать. Нельзя убить. Нельзя заставить творить то, чего нам не хочется. Лют знал, что делал, когда разделил своё проклятие на двоих. Если меня ещё можно как-то прижать – тебя уж точно нет.
    - Не понимаю, это огорчает тебя? Меня – радует.
    - Меня тоже, пока я не думаю, к чему мы придём в итоге. Ты просто не дашь меня никому, всем покажешь, что Камень спит и бесполезен, ведь так? Чтобы никто не попытался использовать меня, подвергая опасности?
    - Вообще-то да. Была такая мысль.
    - Чтобы мы остались на острове… - у меня вырвался рваный смешок. – А любого, кто приблизится, ты отодвинешь? Через Камень? То есть, отодвину-то я?
    - Я не намерен ранить и убивать. Жить спокойно не значит желать кому-то вреда. Нас не тронут – мы не тронем.
    - А если тронут? Если кто-то окажется настойчивым? Если мой Камень понадобится настолько, что нас не оставят в покое, будут искать способ воздействия снова и снова? Это ведь будет, Энтис. Это неизбежно.
    Он тяжело дышал, стиснув кулаки так, что на моих ладонях следы от ногтей уже кровоточили.
    - Энт, мы не удержимся. Чем полнее гармония, тем меньше нас будет волновать остальной мир. Прочие люди, даже те, кто сейчас нам небезразличен, - всё уйдёт. Будь честным с собой. Нам хватит нас. Мы всё дадим друг другу, и больше, чем кто-либо другой, глубже, острее. Это станет нашей дрёмой, травой волшебных снов. Только сны эти будут реальностью. Человек не в силах от такого отказаться. Ради нас мы пойдём на что угодно, но ради чего-то иного – нет. Тем более, ты уже испытал разрыв серен. Такая боль не забывается. Если твой рассудок и будет готов отпустить меня ненадолго, то сердце не отпустит. Ты же в ярости, Энт. Вот прямо сейчас. Даже мысль о том, чтобы позволить мне крохотную капельку риска, приводит тебя в бешенство.
    - В ужас, - очень тихо проронил он. И с явным изумлением поглядел на свои сжатые пальцы, из-под которых медленно выдавливались капельки крови.
    - О боги. Что я… Вил! Ты что молчишь?! Я тебя сильно поранил?
    Я поспешно спрятал руки за спину.
    - Не о чем говорить. Ты слушал меня? Расслышал?
    Он выглядел совершенно уничтоженным и несчастным. Я со вздохом уткнулся ему в плечо. «Всё хорошо, Энт. Мне сейчас так хорошо. Ты же со мною». Даже когда он просто касался меня, от удовольствия хотелось то ли запеть, то ли замурлыкать.
    - Ты думаешь, я начну эту силу использовать?
    От его мёртвого голоса было куда больнее, чем от ран на ладонях.
    - Я бы начал. Если останемся способны чувствовать, то наверняка. А если нет, то вообще нет смысла.
    Мой эрин словно вернул меня в летнюю степь, к вкусу последних капель воды, не приносящих ничего, кроме горечи.
    - Эт’серен начали войну Чар. Раньше я не мог принять это. Так надеялся, что это ложь. Теперь – верю.
    - Мы не устроим войны. И никому не сделаем больно. Мой Камень – в твоей власти. А я доверяю тебе.
    - Если бы я ещё сам доверял.
    Мы молчали, я лежал на его плече, покусывая прядь его волос, он свободной рукой обнимал меня.
    - Разорвёшь?
    Его тон выдернул бы меня и с порога смерти. Он уже всё решил, похоже. И только ждал приговора.
    - Совсем спятил?! Думать, что несёшь, разучился?
    Он привстал и непонимающе глядел на меня, готового едва ли не стены крушить от злости.
    - Но ты же сам… говорил…
    - Что я говорил?! Что серен хочу порвать? И тебя убить, да?! Ах нет, не убить, ты же бессмертный у нас, тогда нормально, просто с ума сойдёшь, но жить-то будешь, ой прости, тело будет жить и мучиться, а душа сдохнет, но ерунда, с кем не бывает! Мы же всегда с теми, кого любим, именно так и делаем! Трясины Тьмы!
    - Вил, не кричи. Успокойся, ладно? Ну, прости. Прости.
    - Да пошёл ты со своим прощением! Какая к чёрту гармония, если ты обо мне готов думать… вот так…
    Кажется, я в самом деле разбил что-то. А наволочка уж точно превратилась в лохмотья под моими зубами. Он обхватил мою голову ладонями, приподнял и принялся целовать – в лоб, веки, губы, подбородок… я хотел, но не мог освободиться.
    - Я никогда… - слова с трудом вырывались у меня между всхлипами и его лихорадочными поцелуями, - никогда, клянусь… не разорву. Пусть даже сам потребуешь, нет. Никто во всех мирах не заставит меня...
    - Да, да, - шептал он, задыхаясь, едва не ломая мне рёбра в неистовом объятии. – Ми тайфин. Конечно. Да.
    Потом мы лежали, вцепившись друг в друга и не решаясь отпустить, наверное, почти до рассвета: здесь моё вэйское чувство времени постоянно изменяло мне… Одна его готовность к разрыву почти лишила меня рассудка и кинула на грань вызова Камня; а что же я буду делать, когда нас разделят тары чужой земли и океан моих страхов и сомнений, а он не сможет вот так поймать и успокоить меня?
    - Ты сейчас пойдёшь?
    - Нет, ты что. Сейчас я встать-то не смог бы. И не планировал. Утром опасно: стоит не явиться к завтраку, как меня кинутся ловить. Я днём, ближе к закату. Тогда все заняты своими делами, а что нас с Джиссой нет, если повезёт, до завтра не обнаружат. Вряд ли кто-то полезет искать её или меня в твоей постели.
    - Мне нравится эта формулировка, - пробормотал он.
    - Я счастлив, что тебе хоть что-то сейчас нравится. – Я хотел удержаться между шуткой и сарказмом, чтобы не устроить ещё одну вовсе не нужную сцену прощания, но ничего не вышло: его губы, слегка улыбаясь, щекотали мою ладонь, ловили пальцы, грели запястье. Я прижался к нему раньше, чем осознал, что делаю… и честно хотел отодвинуться, а сам уже обнимал. Зная, что он читает меня, а значит, не позволит остановиться.
    - Джисса отправится с тобою?
    - Только отвезёт дня на три пешего хода и затенит след. Дальше я сам. Ей и тут есть чем заняться. И с кем.
    Он хмыкнул, но руки моей не отпустил.
    - Думаешь, от вэй’Рейна ей не достанется?
    - Я-то боялся, но она считает, что нет. Не я же такой план придумал. Я собирался Чена попросить.
    Он едва заметно нахмурился. Чёрт. И как я оставлю их двоих? Точнее, как я оставлю ему Чена – не вопрос; а вот какое надобно чудо, чтобы Энт его принял… А я просто не в силах думать ещё и об этом.
    Я приник к нему, бессовестно используя наши общие чувства с целью не очень-то дружеской: прикрыть от него мысли о клятве Ченселина. И понимал, что поступаю глупо и нечестно, ему надо знать. Но я больше не могу сейчас, ну правда. Ещё одна ссора, и я никуда уже не уйду. Потому что мы снова помиримся… и тогда…
    - Тогда я всё-таки тебя не пущу, - бархатным шёпотом подсказал он. Такого голоса я ещё не слышал. И что бы мне и впрямь не уйти пять минут назад, пока он так не говорил и так не… держал…
    - Спи.
    От неожиданности я вздрогнул и приподнялся. Он с неясной улыбкой нажал мне на плечи, укладывая:
    - Отдохни, или далеко не уйдёшь. И вэй’Рейн обнаружит тебя в первой же роще, мирно спящим под деревом.
    Глаза вдруг защипало. Я поспешно опустил ресницы. Он сдвинулся на край кровати; теперь лишь кончики его пальцев касались моей руки.
    «Извини. Я не знаю, что делаю… и не хочу прощаться с тобой. Я предаю тебя… как и в тот раз… бросаю».
    - Нет. Ты сказал когда-то: неважно, рядом или за тысячу таров, мы всегда будем вместе. Я люблю тебя.
    «Я тоже. Мой эрин, эджейан… я вернусь. Я только должен найти… наш остров».
    - Ми тайфин. Даэн. Мой.
    Наверно, я всё же плакал потом, лёжа к нему спиной и надёжно забившись в подушки. Во рту было солоно, но я не проверял, слёзы это или капли крови, текущие из-под моего явно разозлённого Камня.