---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

    Воспоминания затягивают... и я падаю, падаю, погружаюсь. Не столь давние воспоминания, но я не люблю воскрешать их, потому что не знаю, что случится, если их выпустить, если я вернусь в дни, когда был ребёнком, ничего не знающим и наивным, и когда другой ребёнок нашёлся у меня... не для меня... не по желанию, а по приказу, но как раз это - и тогда, и после - совершенно не имело значения.
    Я долго бродил, один и почти свободный, бессовестно наслаждаясь странствием, и даже представить не мог, где и каким образом в итоге найду его.

    Огни меня завораживали. Я мог смотреть и смотреть на них, теряясь во времени, неясно тоскуя, испытывая странное чувство - нечто среднее между грустью и радостью, болью и наслаждением. Огни в недостижимой темноте небес, далёкие, далёкие.
    Я был принцем, так мне говорили, Первым и Возвышенным - и устрашающим; и всегда, сколько помнил, был одинок. Слуги не в счёт, как и те, кто сражался со мною, обучал меня; они были не ближе тех далёких огней, хоть и вовсе не столь прекрасны. Прекрасен не был никто, кроме моей королевы. Но в отличие от огней, она была рядом почти всегда. Она не приходилась мне матерью, да и никому, она была для этого слишком юной; и не сестрой, чему я радовался. Как и тому, что, будучи принцем, я подхожу ей - повелительнице. И быть может, однажды она тоже сочтёт это обстоятельство удачным и возьмёт меня, протянет мне руку не только для поцелуя и станет воистину моей королевой.
    Ей я никогда этого не говорил, но я вообще говорил ей мало. К чему? Она иногда призывала меня, манила к трону, усаживала возле; её пальцы с длинными ногтями цвета крови касались моих волос, губ, скользили по щеке. Она могла молчать, а потом молча же, легким движением руки, повелеть мне уйти. Она могла сказать, что видела мою тренировку и довольна. Или взять за подбородок, поднять моё лицо, заставляя запрокидывать голову, чтобы взглянуть, глаза в глаза, в её темную, бездонную, изумрудную зелень... в омут, который притягивал, который страшил. Я никогда не отводил глаз. Она тихо смеялась и приближала тонкую, почти прозрачную руку к моим губам, разрешая поцеловать. И я уже не помнил, когда впервые подумал о том, как поймаю эту руку за хрупкое запястье, удержу её и притяну к себе - чтобы найти поцелуем ее нежный рот в пурпурных росчерках помады, я представлял, как слизываю эту краску, её броню, защиту от холода нашего мира. Я почти ощущал её вкус. Он был горьким и волнующим, а губы - беспомощно покорными... обманчиво. Ни на миг я не заблуждался насчет её силы, её истинной сути, под тонким покровом покоя - неистовой и опасной, непредсказуемой... как моя стихия, данная в дар - раскрытая - ею. Как и я сам.
    Я знал, что меня считают красивым, это слово мелькало в мыслях и обрывках фраз - чаще женщин, но и некоторых мужчин. В них я слышал оттенок зависти. И спрашивал себя: а каким меня видит она? Иногда, в своих покоях, я снимал одежду и подолгу смотрел в огромное зеркало, ища там красоту, способную привлечь, вызвать её восхищение. Я касался своих плеч, бедер, слишком длинных дымно-серебристых волос, которые она не позволяла мне стричь, и я заплетал их в косу, чтобы не мешали в сражениях. Она дарила мне украшения - синие камни и белое золото. Некоторые из них были оружием; я сам придумывал, как делать из них лёгкие, незаметные, удобные предметы, предназначенные убивать. Изысканно и утончённо, без грязи и лишних страданий... звуки и агония жертв были уродливы и резали слух. Мне хватало и ментальных метаний. Я смотрел, как отблёскивают густой синевой её камни на белой до бесцветности коже, подносил их к губам, пропускал тонкие цепи меж пальцев и обвивал вокруг шеи и запястий... это было так странно - представлять, что я стою не перед собственным отражением, а перед нею. Моей королевой, центром моей вселенной. Временами казалось, что её взгляд находит меня - из тёмной глубины теней, скрытых меж срезов пространства, из туманной дымки портала, сотканного моим и её зеркалами...
    Мне исполнилось пятнадцать в тот день, когда она сказала:
    - Ты отправишься в странствие между мирами, Кай, ты должен привести к нам второго принца.
    Я никогда не покидал не то что мира, но и города; а если быть точным, то совсем редко выбирался за пределы дворца. Не то чтобы меня не тянуло туда, на улицы под сумрачным небом... и дальше, о нет, неизмеримо дальше. И сейчас я смотрел на неё, едва не дрожа от восторга и благодарности, потому что она исполняла мою мечту, она дарила мне подарок на день рождения... такой желанный, что я и сам не знал, как сильно желал его. И это слегка пугало.
    - Ты боишься, Кай? Видишь в нём соперника, врага?
    Соперника? Я удивлённо попробовал эту идею на вкус и совершенно не понял её смысла.
    - Нет, госпожа. Как я найду его?
    - Увидишь, поймёшь. Ты сразу узнаешь его, вы ведь с ним схожи.
    «Мне можно будет любить его?..»
    - Следует ли мне какое-то время не убивать его?
    Она весело рассмеялась. По тронному залу раскатились невидимые льдинки-колокольчики.
    - Ты ни в коем случае не должен убивать его. Я запрещаю. Ты будешь тренировать его, учить.
    Я постарался скрыть от неё своё волнение; я всегда скрывал подобные признаки слабости. Но я был растерян и чувствовал себя почти несчастным: я абсолютно не знал, что мне делать теперь. Никто никогда не объяснял мне, каким образом ищут таких, как я; до сего момента я и понятия не имел, что я такой не один во вселенной, и не только властью и волей королевы стал таким, и подобных людей, оказывается, можно найти. Никто не учил меня быть учителем.
    Спросить совета мне было некого. Всё, что я знал о реальном положении дел в мироздании, сводилось к тому, как передвигаться быстро, минуя преграды в виде расстояний и пожираемого ими времени: я умел создавать переходы, порталы. Это у меня всегда хорошо получалось. Ещё я, разумеется, отлично мог убивать, но сомневался, что сей полезный навык поможет мне в поисках друга.
    Я сразу стал в мыслях звать его другом; иногда братом... мне казалось это естественным, как править холодом и не дышать в порталах. Враг? Я был уверен, что госпожа моя пошутила. Ведь вскоре после того она засмеялась. Враг - тот, кто атакует, стремится ослабить, забрать часть тебя; или же тот, у кого есть требуемое тебе и кто вовсе не горит желанием этим делиться. Таких врагов я понимал. Но зачем этому юноше, схожему со мною, новому принцу - нападать или что-то отнимать у меня? Я не намерен причинять ему зла, а если что-то во дворце ему понравится, я охотно отдам это сам. Вещи ничего не стоят. А отнять поистине важное попросту невозможно.
    В итоге я решил не мучиться, изобретая сложные планы при игре вслепую, и попросту шагнул наугад - открыл портал туда, куда было легче. Самое простое - зачастую и есть самое верное. А будь тут особые специальные хитрости, моя королева об этом сказала бы.
    Конечно, я лукавил сам с собою: мне страстно хотелось путешествий. Я не расспрашивал госпожу, да и вообще никого, втайне опасаясь, что мне ответят - и отправят в нужное место сразу, назовут город и планету, на которой он располагается... и я потеряю такую невероятную, чудесную возможность: бродить, где хочу, свободно, полностью отдаваясь интуиции, инстинктам - в общем, лишь собственным желаниям. А потом меня снова привяжут к дому, и ещё надёжнее, чем до того, ведь мне придётся быть не только Принцем, но и учителем... на этом месте я снова терялся, сердился на себя и не знал, как быть, когда привычные способы успокоения не помогали. Как же я смогу учить, если сам умел почти всё, сколько себя помню, всегда? Меня учили только сражениям, да и там моё тело откуда-то уже знало и стойки, и выпады, и обманные приёмы... мой ледяной ветер был такой же частью меня, как глаза и пальцы; порталы забирали немало сил, но трудно ведь и передвигать вручную тяжёлые предметы, однако сам способ их передвигания - очевидней некуда... Но может, я зря беспокоюсь заранее, и мой будущий брат, как и я сам, владеет этими навыками от рождения? Тогда учить его понадобится разве что этикету в присутствии Госпожи и почтению к королеве. Но последнее - невелика премудрость: едва он увидит её, прекрасную и обманчиво-ледяную, ускользающе-близкую, почти что одну из нас, но неизмеримо более великую - и почитать её, как и любить, он тотчас научится сам. Как и я.
    Соперник? Я бродил по странным и ошеломляющим городам, многие из них были поразительны, а многие пугали, а иные производили и тот, и другой эффект одновременно; иногда меня уносило за пределы людских поселений, на дороги, ведущие мимо деревьев, трав, гор и океанов... Мне не было важно, как зовётся всё то, что я вижу; озеро или море, скала или вершина, роща или лес... Знакомые слова сливались с новыми зрелищами, звуками, запахами. Я листал миры, как в детстве - раскрашенные страницы книжек. Там, где людей находилось много, переворачивать листы было чуть труднее, своими мысленными дыханиями люди гасили влекущий меня ветер. И тут я услышал его.
    В тот миг я был не в городе - вероятно, поэтому чувство нахлынуло столь сильно. Я споткнулся на ровном месте и упал на четвереньки во влажную от росы траву на берегу озера, которым любовался, когда это произошло. Мне хотелось войти в воду, окунуться с головой... стряхнуть жаркий, тянущий звук - беззвучный, но цепкий, словно в меня вонзили десяток крючьев и потащили. Или вот-вот потащат, не оставляя ни сил сопротивляться, ни выбора.
    Но так я не договаривался. Всё-таки это я здесь Повелитель, странник меж реальностей, заколдованный снежный воин моей королевы... Я собрал воедино осознание себя - всего во мне, что было волей, сущностью, силой, - и встал. Озеро каким-то странным образом резонировало с тем, кого я искал, и я решил, что это хороший знак, пускай и непонятный: неподалёку был дом, который мне понравился достаточно, чтобы сделать его своим, без особого труда убедив обитателей переселиться. Дом казался золотистым из-за цвета некрашеных досок, которыми был отделан, а может, он и весь был из настоящего дерева, золотого и тёплого, такой уютный и игрушечный, совсем не похожий на огромный, белоснежный, сверкающий хрустальным подобием льда мой дворец...
    Теперь я знал, по крайней мере, что он младше меня и талант его совершенно иной и незнаком мне. Знание возникло словно бы само - не вмиг, но внезапно, оно проявлялось фрагментами, вспышками тут и там, но только моё внутреннее, растянутое восприятие времени разделяло эти фрагменты - снаружи, в реальном мире, не прошло и двух взмахов моих ресниц, а картина уже собралась воедино, я уже полностью его ощущал.
    Он был в этом мире, совсем неподалёку, и потому я просто пошёл туда - мне хотелось насладиться каждым шагом по «его» земле, каждой оставшейся своей секундой на свободе. Я представлял его в золотистом доме, в тепле и уюте... и внезапно подумал: он не захочет со мной уйти. С какой стати ему хотеть? Оставить красивый солнечный мир, где зелень, и ветер, и то лесное озеро... наверное, много лесов и озёр... и у него есть свои любимые места, а главное - то, чего никогда не было у меня, свобода... настоящая - когда ты не у ног кого-либо, пусть даже самой прекрасной, желанной... У меня закружилась голова. Отчасти я понимал, что эти ощущения и мысли - не вполне мои, я уже некоторое время соединён с другим сознанием, хотя и на очень странном, глубоком и в то же время поверхностном уровне - я не чувствую, как он, не знаю, о чём он думает и чего желает; и всё-таки сам себе я не принадлежу сейчас тоже, чуждая и неясная энергия обливает меня, как вода, и меняет... заполняет мою собственную часть мира, мою... душу, наверное?
    Если он откажется, если он тут счастлив, я не заберу его.
    Это было внезапно и смущало. Приказ королевы я не смел нарушать. Нет, я... просто не представлял до сего момента, что даже помыслю о том, чтобы его нарушить. И я совсем не знал его, этого юношу... мальчика, на несколько лет младше, ему может быть десять, двенадцать... Обычно дети не живут сами по себе, я читал в книгах и видел фильмы: у детей есть родители, которые опекают и любят иногда. Я - другое дело, я вырос во дворце; когда-то давно я спросил королеву, она сказала, что семьи у меня не было, и я искренне порадовался, что зато есть она - и учителя, и мой дар, и вся моя жизнь, полная пусть не заботы, но роскоши. Самой большой роскошью я считал возможность развивать свои таланты и быть рядом с нею. Однако из тех же фильмов и книг я сделал вывод, что обычная участь ребёнка без родителей довольно нерадостна: речь уже не о заботах, а о нехватке самых простых и необходимых вещей, вроде еды, одежды, тепла и одиночества. Жизнь, сходная с существованием зверюшек... Такое не могло не пугать. И эти мысли тоже были не вполне мои, навеянные нашим контактом, слиянием... той новой силой, которую я в нём ощущал.
    Я сделаю, как он захочет. Мне есть что ему предложить, и быть Принцем - это очень, очень много... но я не могу тащить его во дворец насильно. Сделать слугой, пленником, сделать почти мёртвым, в конце концов, - да. Но того, кому предназначено властвовать, нельзя ломать. Откуда я взял это, я и сам не понимал. Знание выплыло из глубины, твёрдое и бесспорное, словно было всегда. Я пытался представить, каким стал бы я сам, если бы кто-то, в детстве, применял ко мне насилие. Кем бы я ни вырос, но уж точно - не собою, не Повелителем Льда. А тогда зачем бы я нужен был моей королеве?
    А если я осмелюсь не исполнить её пожелание, то буду ей нужен? Если она огорчится... разочаруется?.. На краю сознания проскользнуло: если она пожелает наказать меня? Учителя часто причиняли мне боль, некоторые раны потом долго не заживали... пока я не выучился исцелять их, так что они были не менее полезны, чем искусство сражений. Но ранения на тренировках - это одно, а наказания - наверное, совсем другое... Всё это было настолько чуждо мне, настолько нелепо и непредставимо, что я попросту перестал размышлять об этом. За ним отправили именно меня, потому что только Принц может объяснить, как это удивительно и прекрасно... и величественно, и нужно - в первую очередь, ему самому. И он пойдёт со мною, пусть не радостно, но по доброй воле, и никого наказывать не придётся.
    Я смотрел на деревню с пригорка: она была большой и с виду не бедной, да и отголоски жителей это подтверждали: я не ощутил страдающих и голодных. Впрочем, нет, ощутил. Одного. Ярко. Крючья во мне, насквозь, по всему телу. Ярче и острее, яростно. Тот дом стоял на отшибе, совсем маленький, даже не дом, а сарайчик, без окон и признаков людского жилья... Глухое, тёмное, лишённое даже намёка на свет гнездо тоски, окутанной болью.
    Туда меня звал наш резонанс. Тащили... едва не волоком, если бы я хоть на миг позволил это... цепи на концах тех крюков, я почти видел их, раскалённые, страшно сияющие из-под ржавчины подобием золота, нет, пламени, нет... обезумевших, готовых обратиться в сверхновые звёзд.
    Я не помнил, слетел ли с холма бегом или прыгнул насквозь. Я не знал, кто и каким меня видит. Я не вынес дверь вместе со стеной только потому, что мне было слишком страшно, и я замер у этой двери, неожиданно прочной и увешанной тяжёлыми засовами, но сейчас приоткрытой, и собрав воедино всю свою волю и задержав дыхание, посмотрел внутрь.
    Я увидел всю картину целиком, только не сразу понял, что вижу. Двое людей... кажется, молодых, крупных и мускулистых, и явно довольных, стояли над третьим. Лежащим, нет, уже стоящим на четвереньках. Если бы не моё чутьё, я принял бы это за зверька: тёмный, без мыслей и чувств, сгусток боли. На нём был ошейник, от которого отходило сразу две цепи, к скобам у противоположных стен. Такие же цепи крепились к кольцам на его щиколотках и запястьях. Цепи были длинные, но вряд ли он мог свободно передвигаться даже в пределах комнатушки. Лица не было видно из-за кома очень длинных и очень грязных волос. Хотя грязным было всё - настолько, что я и представить не мог, как в таком смраде, подходящем скорее для выгребных ям в самых диких из виденных мною миров, могут находиться живые люди. Все детали фиксировались мгновенно, куда быстрее, чем там, в доме, один из мужчин бросил кнут, взял ведро и выплеснул на застывшее тело. Стекающая вода была бурой, и даже сквозь вонь остро пахла кровью. Ею тоже пропиталось тут всё... меня затошнило, я припал к стене и замер, словно окоченел, воистину превратился в лёд. Потом я так и не смог простить себе этого приступа слабости, нескольких минут потери контроля. Можно было оправдаться отсутствием опыта, до меня и вправду не сразу дошло, что те двое делают с ним... но я ненавидел оправдываться. Всё во мне сжималось, перекручивалось от отвращения, я едва мог сдерживать рвоту, и пока мною владело это жалкое парализующее бездействие, те двое с явной привычностью и удовольствием его насиловали. Хотя он не сопротивлялся. Я вообще не ощутил никакого протеста - ни теперь, ни сперва, когда его били... кажется, это длилось долго. Он растворил свою сущность во тьме, и даже те невидимые крючья, что зацепили меня и притянули сюда, померкли и обратились в тени. На этом месте я отпустил себя, и лёд вокруг взорвался.
    Дверь не вылетела, её просто не стало. Как и державших его цепей. Людям повезло: их всего лишь отбросило, раскидало по стенам. Кажется, целыми, а впрочем, мне было наплевать. Я подошёл и протянул ему руку:
    - Идём.
    Я знал, что встать он сейчас не сможет, да и слова мои вряд ли поймёт; мне лишь надо было как-то показать, что ворвавшееся в его дом чудовище - не новая угроза, а спасение. Но он неожиданно крепко уцепился за мои пальцы и не сразу, шатаясь и неловко кренясь набок, всё-таки встал. И даже шагнул, но тут же выпустил мою руку и стал медленно заваливаться на грязный пол. Низко склонённая голова - я так и не видел лица... Я подхватил его, стараясь не слишком морщиться и дышать ртом: запах был тошнотворней некуда, и больше всего мне хотелось, наконец, избавиться и от необходимости держать его, и от одежды. Он обвис у меня в руках и кажется, не дышал. Я дотащил его до проёма в стене и с облегчением выбрался наружу: эти несколько шагов дались мне труднее, чем весь путь досюда с предыдущей планеты, включая мёртвое ничто портала.
    Солнце. Оно уже садилось, но вечер был полон золотых, пурпурных, кроваво-алых лучей. А там, внутри, за несчастную пару секунд я почти успел забыть, что в мире бывает солнце. А он... на привязи, без окон, как в клетке...
    - Пусти, - тихонько сказал он.
    Я и так собирался это сделать: мне понадобилась всего пара шагов, чтобы вновь оказаться у озера. Я смотрел на него, замершую на коленях в траве фигурку, и едва мог поверить, что прошло не больше часа с момента, когда я сам стоял здесь вот так, глядя в воду, ловя новые странные ощущения... гадая, пойдёт ли он за мною или потребуется сила, чтобы увести его. Что ж, сила мне и вправду потребовалась. Но как же я теперь... с ним?..
    Он оставался столь неслышным, что я был по-настоящему поражён, когда он поднял голову, и я понял, что он плачет. Такой далёкий, совершенно непроницаемый взгляд. Слёзы просто текли, сами по себе, прокладывая на перепачканных щеках светлые дорожки.
    - Я никогда не видел... столько всего. - Он смахнул слёзы с почти изящной небрежностью, размазав по лицу грязь и кровь. Его руки были покрыты глубокими, жуткими на вид ранами, багрово-чёрными браслетами содранной до мяса кожи и сочащегося сукровицей гноя.
    - Благодарю, господин. Я теперь твой?
    Это был не вопрос, а утверждение.
    - Нет. И не зови меня господином.
    Он серьёзно кивнул. Мне казалось, он смотрел и смотрел бы на небо, деревья, на озеро... если бы не досадная необходимость смотреть на меня.
    - А как мне тебя звать?
    Я произнёс своё полное имя. Оно прозвучало не моим вовсе, набором букв, не имеющим смысла... никто не звал меня этим именем, а если и звал, то давным-давно... вся прошлая жизнь подёрнулась дымкой, отдалилась в почти нереальное «прежде». Лишь он был настоящим.
    Он повторил, в точности воспроизведя не только слово, но и мою интонацию. И вопросительно замолчал, глядя, как я хмурюсь.
    - Я сказал неправильно?
    - Правильно, но мне не нравится. Если бы тебе понадобилось окликнуть меня, то как?
    - Ты своё имя не любишь?
    - Это - нет. Оно для церемоний. Не для бесед.
    - А друзья как тебя называют?
    - У меня нет друзей.
    - Кто ты?
    - Принц. Повелитель Стихий.
    «Как и ты», - просилось на язык, но я сдержался. Да, я чувствовал его совершенно ясно, я почти уверен был, что не ошибаюсь... почти. Но если я всё-таки ошибся, если принял за сродство Повелителей - его глухую, тёмную, такую безмолвную и такую требовательную боль... тогда меня и наказывать не придётся. Я сам от стыда умру, обращусь горсткой снега у ног моей госпожи.
    - Твоё имя холодное, - он глядел на тающий за вершинами деревьев багряный закат и сам казался холоднее и дальше, чем небо, и совсем не ребёнком. - Кэс?
    Я опустил ресницы, соглашаясь. Почему я не сказал ему «Кай», как звала меня королева? Я не знал. Но мне было приятно, что он выбрал другое сокращение. Новое... и новая жизнь - больше не одному... но что-то мешало мне просто взять и сказать ему - и об этом, и о том, как я рад, и как взволнован, и как хотел бы шагнуть назад во времени и забрать его на много лет раньше, чтобы никто не посмел и пальцем его коснуться...
    - Извини, мне можно... туда? - в первый раз в его голосе появились детские, почти умоляющие нотки. Выражение на его лице, устремлённом к озеру, проще всего было описать словом «голод». - Здесь так красиво, и я словно ещё грязнее, чем есть. А это уж грязи больше, чем меня... Как ты только терпишь?
    И не дожидаясь ответа, решительно полез в воду. А я только сейчас понял, что совершенно не замечал аромат, до сих пор окутывающий нас обоих густым облаком и напоминающий о чём-то очень большом, солидное время назад издохшем на помойке.
    Он зашёл так глубоко, что мне едва виден был его подбородок. А потом вдруг исчез. Я кинулся в озеро, не раздеваясь, и едва не охнул: вода была ледяная. А он вынырнул и смотрел на меня, удивлённо хмурясь из-под залепившей его лицо массы густых волос.
    - А одежда... испортится... и замёрзнешь...
    Слова едва слышались сквозь стук зубов. Я вздохнул и быстро согрел часть озера вокруг нас. Не очень сильно: здесь обитали мелкие существа и растения, а они ничем не заслужили того, чтобы их убивать.
    - Одежда не имеет значения. Холод тоже. Всё это легко поменять.
    Я зачерпнул в ладони воды, сделал из неё шампунь и вылил ему на волосы. Впрочем, я был уверен, что в данном случае одной горсточки и озера маловато. Скорее, тут потребуется неделя в горячей ванне и десяток крайне опытных в своем деле парикмахеров.
    Он застыл и молча смотрел на меня - словно вообще не понимал, что я такое с ним делаю. Мыльная жидкость, пахнущая клубникой, потекла по его лицу, и он осторожно лизнул. И тихо ойкнул.
    - Вкусно.
    - Это не для еды. Для мытья. Вот так... - я неуверенно взбил пену на его волосах, опасаясь напугать: мне с опозданием пришло в голову, что до этого любое прикосновение означало для него боль. - Давай сам.
    - Как это называется?
    - Шампунь.
    - Нет... это вкусное...
    - Клубника. Тут просто видимость, для приятного запаха. Потом попробуешь настоящую. Хоть каждый день. Это не самая вкусная вещь в мире. У тебя будет возможность сравнивать. Любая еда и вообще что захочешь.
    Судя по его неловким движениям, волосы он пытался мыть впервые в жизни. А ещё ему, конечно, было больно. Вот я дурак... эти кошмарные раны на его руках...
    Я как можно бережнее перехватил его запястья и закрутил воду вокруг - теплом, прохладой, снимая боль, исцеляя. Я никогда не делал этого не с собою. Но я привык к другим ранам, резким и чистым, и не пропитанным чем-то ядовитым и тяжёлым, от чего мутило и... выжимало, высасывало, жадно, опустошая, отталкивая, роняя... в воду...
    Он меня подхватил, и я благодарно прислонился к нему.
    - Кэс? Зачем ты?
    Хорошо, что мы были в воде. Она подхватывала и уносила... всё грязное, всё, что отравляло. Мне хотелось лечь на поверхность озера, стать лёгким-лёгким и задремать. Видеть лёгкие, плавные, мерцающе-звёздные сны...
    - Странный вопрос. Раны нужно лечить.
    Мне было сонно и зябко: вода совсем остыла. Но это было хорошо. Спать сейчас явно не следовало.
    - Лучше отойди, - тихо сказал он, не глядя на меня. - Подальше. Я у тебя... взял... я не нарочно.
    - Но и отдал тоже, - пробормотал я, с трудом противясь набегающему сну, полному шёлковых, тёмных, мерно качающихся волн и звёзд. - Бери, если надо. Меня не убудет.
    - Тебе не страшно?
    Я тихо рассмеялся. Мысль была самой забавной из всего, что я представлял и думал за последнее время.
    - Нет.
    - А все боялись. Поэтому они...
    - Держали тебя там? Ты убил кого-то?
    Он вскинул голову. Глаза ярко блеснули.
    - Нет.
    Кажется, он не думал, что я поверю. Но я верил. Впрочем, мне было всё равно. Я взял его руку и осмотрел: раны не зажили полностью, но больше не пахли грязью и гниением.
    - Тебе трудно делать так? - вдруг спросил он, впервые прямо и настойчиво глядя мне в лицо.
    - Не очень. Не волнуйся, я вылечу и остальные.
    - Да ну их. А ты можешь сделать, чтобы вода вот так сама закрутилась... вокруг меня?
    Я в замешательстве кивнул, тут же решил, что понял, и удивился, как не додумался раньше:
    - Вымыть твои волосы? Конечно. Хорошая мысль.
    - Нет... не только. Меня всего... чтобы очистить всюду... - он с непонятной усмешкой повёл плечом. - От того, что они делали, тоже. От любой грязи. Изнутри.
    Я быстро прикинул соотношение оставшихся у меня сил, его роста и размеров озера.
    - Могу. Но будет больно. Сейчас у меня не выйдет, чтоб ты не чувствовал. Хочешь, позже?
    - Сейчас. Плевать на боль. Сделай!
    Его глаза сверкали в темноте, опасно и золотисто, совсем как густо усыпавшие небо и отражённые озером звёзды.
    - Только постарайся не тянуть у меня энергию. Нам ещё добираться к дому. Если поймёшь, что тянешь, - попробуй обратить это на озеро. Или нет, тут много кого живёт... Лучше на звёзды. Они далеко, и у них-то сколько ни забери, хуже им не сделается.
    - К дому?
    Его голос внезапно стал тихим и ломким, как первый осенний ледок. Тихим настолько, что даже дыхание листьев и трав казалось заметнее.
    - Ты меня взял... оттуда... на время? Вернёшь?
    Тонкие пальцы вцепились в мои запястья, царапая обломанными, острыми, как у зверей, ногтями.
    - Не лечи тогда, ничего не отдавай мне... только не надо, не возвращай! Я ведь нужен тебе зачем-то... скажи, я всё исполню! Я буду твоим, полностью, послушным... делай со мной что захочешь! А потом убей, но здесь. Пожалуйста! Ты же... живое в озере жалеешь, но я тоже... живой...
    Из-под его ногтей, проткнувших мою кожу, вязко тянулась кровь. Он опустил глаза, заметил... выпустил меня и отшатнулся, пряча стиснутые руки за спиной. Сейчас он и впрямь был зверушкой - дикой, обезумевшей от ужаса. Я схватил его за плечи и крепко сжал. Это преображение, страх в глазах, жалко трясущиеся губы - я не мог на это смотреть. Он был Принцем - а они не унижаются, не умоляют.
    - Ты не вернёшься туда никогда. И никто больше не причинит тебе боли, как делали там. Обещаю.
    Он глубоко вздохнул - с усилием, как будто дышать ему было больно. Медленно провёл языком по губам. Расцепил руки, зачерпнул воды и окунул в них лицо. Я терпеливо ждал. Когда он взглянул на меня снова, то нездешнее выражение вернулось... как и странный золотой свет. Что-то проглядывало из глубины. И этого стоило бояться.
    - Как это - взять энергию у звёзд?
    - Ну, просто... когда она к тебе потечёт, мысленно перекинь её с меня на звёзды. Представь, что между нами нить, леска... выдерни крючок из меня и зацепи за небо.
    - Звучит не очень просто. А если я не сумею? Я никогда не делал так... Оно всегда... само.
    - Не попробуешь, не узнаешь.
    Вода уже завивалась вокруг нас - обоих. И не только вода, что из озера... и совсем уже не та. Мне хотелось закрыть глаза, но он мог испугаться... и то золото в нём, изнутри, требовало внимания, притягивало, дразнило. А я всегда принимал вызовы. Сущность воды, морозный холод - и беспощадная чистота льда... но я стремился придать ей мягкость. Даже если он не тот, кого я искал, теперь я связал нас - его страхом, моим обещанием. Я распахнул душу навстречу всему, что чувствовал он, и когда дыхание ледяной воды проникало в него, вымывая и вырывая всю проросшую в нём грязь, ядовитые зловонные нити, - я задыхался от его боли, и сквозь слёзы его лицо виделось нечётким, далёким, только те искры разгорались всё ярче, вонзаясь в меня, становясь каналами, по которым моя жизнь устремлялась к нему, впитывая меня, поглощая... Мои руки на его плечах, его - на моих... я запутался и почти потерялся в вихре льда и белого света... и золота звёзд - холодного, такого холодного... жадно и сладостно пьющего меня, и на пределе... волнующе... я знаю тебя, я помню, мы делали это, ты уже... забирал меня, убивал... а я и тогда наслаждался.
    То ли озеро встало вертикально и огромной тёмной воронкой раскручивалось вокруг нас, то ли само небо спустилось и вело с нами безумный, уничтожающий, неистовый танец. Что я сделал с ним? Кажется, он смеялся.... и плакал тоже, или это я сам, щека к щеке - и солёная влага, и радость - сквозь всю эту острую, раздирающую на атомы боль...
    - На берег, - то ли подумал, то ли прошептал я, сознавая, что ещё миг - и я потеряю контроль полностью, и настоящая вода захлестнёт и утопит нас обоих. Рассерженная вода... не склонная прощать таких неблагодарных вторженцев...
    Не знаю, вышел ли я сам или он вытащил меня. Или мы просто перенеслись на траву, подальше от негодующего озера. Я лежал и отдыхал, радуясь, что жив, и не очень понимая, отчего это так. Его боль не оставляла меня. Её было там слишком много... ничего иного у него вообще не было. А он был золотой призрачной птицей, парившей и над болью, и над безнадёжностью, и над всем, что пачкало, унижало его. Он словно пел... часть души его пела - всегда. На эту песню, как на маяк, я пришёл к нему... а сейчас, в этот миг, на эту песню, призывную, ликующую, победительную... рухнули звёзды.
    Я видел смерть, и она не пугала. Я знал, что жить осталось считанные секунды, но какая разница. Я лежал на влажной упругой траве, колющей меня сквозь мокрую рубашку, и смотрел, как с неба льётся и льётся безумно прекрасный золотой дождь. И поток обретает форму, превращается в подобие воронки, а может, кинжала... или мелодии, что сходится к единственной ноте - к нему. Повелителю, Принцу, в котором я по глупости смел усомниться. Он стоял на коленях, подняв лицо, и оно сияло - сравнимо с сиянием омывающих его звёзд. Он был страшен и невыносимо завораживал. Красота, равной которой я не встречал никогда... и умирать с этой красотой казалось мне чудесным даром, наградой... счастьем.
    Его сила - то, что стремилось к нему, проникало в него и не очень-то подчинялось, - распластывала меня по земле, выжимала досуха... и поглощала. Я был уверен, что сквозь меня уже видны примятые мною травинки. И тут всё кончилось. Он встал возле меня, широко раскинув руки; надо мною словно заструилась незримая, невесомая ткань. Он выглядел гордым, торжествующим, непобедимым. И когда он посмотрел на меня, я забыл, как дышать, от внезапного страха: его глаза блистали двумя звёздами, и лицо того, кто находился рядом, не было лицом человека. Не повелитель... сама стихия в его теле, это она повелевала им. А остался ли там тот мальчик... я не знал.
    Но он заслонил меня.
    Но этот золотой лучисто-кинжальный взор мог вонзиться и сжечь в любое мгновение. Просто так. Или защищая. Разве я не угроза?.. разве его сила, обладая хоть тенью сознания, не станет от всех иных носителей силы его защищать?
    - Кэс, - тихонько выдохнул он и опустился на четвереньки. Золота больше не было - разве только на небесах. - Я тебя ранил?
    - Нет.
    Он хрипло кашлянул и лёг рядом со мною. Кажется, прошло много времени... или минут десять. Его пальцы касались моих. Это было замечательно - как опора в сплошном урагане. Единственное, что не давало мне отдаться ветру и растаять, рассыпаться в мелкую снежную пыль.
    С наслаждением. О да... и с восторгом. Звезда спустилась с небес и коснулась меня - и я знал, что умру или нет, кем бы ни стал и что ни сделал, но никогда больше я не останусь один. Далёкие звёзды никогда больше не будут такими далёкими.
    «Звезда моя, никто больше не причинит тебе боль, не унизит тебя. Пока я жив, клянусь - никогда».
    - Я не сумел, - грустно сказал он. - Что-то случилось. А тебе теперь больно.
    - Ничего. И ты сумел. Я жив ведь.
    - Что это было?
    - Твоя сила... проснулась, нашла тебя.
    Он помолчал.
    - Я никогда не был таким чистым. Ты для меня... столько... Что тебе сделать? Ты забрал меня, зачем?
    - Ради этой силы в тебе. Ты Повелитель Стихий, как и я. Принц, которого я искал.
    - Ты мог умереть.
    - Не умер же. Вставай, нам пора. Тут холодно, а мы сейчас не защищены. Надо поесть и согреться.
    - Не надо, - жалобно попросил он. - Здесь так хорошо. Звуки вокруг, и запах... ветер... и эти огоньки.
    Я привстал на локте и озадаченно всмотрелся в него.
    - Огоньки?
    - Ну там, сверху. - Он слабо махнул рукой: - Красивые. Поют. Я хочу с ними тут... остаться. Если насовсем нельзя, то хоть ещё немножко... ты позволишь? А ты иди... я не убегу.
    - Они называются - звёзды.
    Я встал, медленно, преодолевая боль, от которой едва мог не кричать и не терять сознание.
    - Ты сможешь видеть их постоянно, каждую ночь. Но сейчас надо домой. Вставай, мне без тебя не справиться. Не перейти.
    Он поднялся - с таким же трудом, насколько я мог судить. Покачнулся и крепко в меня вцепился, едва не уронив. Я со скрипом стиснул зубы, чтобы не начинать обучение с непристойных ругательств.
    - Повелитель, точно... и ты тоже.
    Я моргнул, растерянно на него уставясь, и расхохотался. Было больно, но смех сам рвался наружу, и я попросту боялся им подавиться. А через миг мы уже смеялись хором - хотя у него получалось не очень-то убедительно. Похоже, до сего момента смеяться ему не доводилось.
    - Дай мне свою силу, ладно? То есть, я возьму сам, ты только не мешай и не бойся. Может быть больно, но недолго. Я открою портал... переход в другое место. К дому. Там много горячей воды и шампуня, - я улыбнулся. - И чистой одежды.
    - А звёзд?
    - Их будет много у тебя всегда. Мне кажется, это твой особый дар, твоя стихия - звёзды.
    - Хорошо, - прошептал он. - Тогда идём. А как это - портал?
    - Увидишь. - Я собрался с духом. Должен ли он знать, сколь велика вероятность, что этот путь для нас плохо закончится? - Не пугайся и не отпускай меня. Это не очень приятно. Но быстро. Относительно.
    Он сосредоточенно кивнул.
    - И если твоя сила вдруг рванётся наружу, успокойся и сдерживай её. А то погибнем оба.
    - Я попробую.
    - Ты лучше не пробуй, а просто делай, как говорю, - с трудом скрывая беспокойство, поправил я. - Да, я совсем забыл... как тебя зовут? Извини, мне следовало спросить раньше.
    - Не знаю, - он неловко передёрнул плечами. - Кто как звал... В основном «Ты, тварь» ну и вроде того.
    - В портал нельзя, если я не почувствую твоё имя, - я едва мог скрыть от себя, что начинаю паниковать. - У всех оно есть. Подумай, вспомни... даже если ты слышал его давным-давно, оно осталось в твоей памяти.
    Он серьёзно устремил взор к звёздам, уже начинавшим бледнеть: приближался рассвет.
    - Я правда не знаю. - Его голос упал до еле слышного шёпота: - Тогда не забёрешь меня?
    - Заберу. - Из смутных, тёмных глубин, из снов, кружась, выплывали образы... тени голосов, лиц, воспоминаний. - Такой камень... он не блестит, но он прекрасен... хрупкий и твёрдый. У меня есть ваза из него - её стенки почти прозрачны, но она не разбилась за много столетий. Красивый камень... как листья и трава... нефрит. Мне кажется, это тебе подходит.
    Он осторожно повторил, словно покатав новое слово на языке, и с робкой улыбкой склонил голову.
    - Нефрит... Нер.
    - Нер, - повторил я. Внезапно всё моё волнение улетучилось. Я выполнил повеление королевы, я всё сделал правильно, я нашёл того, кто был ей нужен, и мы минуем портал легко и без приключений. - Нери. Повелитель... нет, Голос Звёзд.

@темы: кружева слов, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов, Голос Звёзд

---

Получите свою карту

@темы: тестик, вся жизнь - игра, магия чисел

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Каким для вас будет год Лошади?

@темы: тестик, вся жизнь - игра, магия чисел

---

    Я вылетел оттуда, едва ли видя переход, но Кэс уже ждал меня. Он единственный мог столь точно рассчитывать чужие порталы - я даже не понимал, как у него получается. Его рука поймала меня за плечо. Мне стоило немалых усилий проделать эти несколько шагов и не шататься.
    Мы вышли у его дверей: иногда он окружал покои защитой столь сильной, что и сам не мог бы проникнуть сквозь неё, не проламываясь с шумом и треском на весь дворец. Но мне было безразлично, как войти внутрь - порталом, зеркалом, попросту через дверь; если нас с ним и видели, это не имело значения. Он и прежде приводил меня сюда открыто, и шепотки на эту тему давно уже превратились в громкие голоса. Да и пусть. Над ним никто не посмел бы смеяться, а мне было всё равно.
    Особенно сейчас.
    Он тщательно запирал двери, достраивая и укрепляя защиту. Я лёг на деревянный пол лицом вниз и раскинул руки. Гладкие некрашеные доски приятно холодили ладони и щёку... но они почти сразу стали горячими. Оставалось надеяться, что я ничего тут не подожгу. Кэс вряд ли за такое похвалит....
    И мне придётся объяснять... при-дёт-ся, постукивало в мозгу, как ритм колёс примитивного устройства под названием «поезд», на котором мне довелось ехать недавно... при-дёт-ся... не сбе-жать...
    - Это ещё что? - Кэс сел на корточки возле меня и смотрел озабоченно. - Что за новости? Тебе плохо?
    - Мне хорошо. Просто устал.
    - Так ложись на кровать. Валяться на голом полу - не лучший вид отдыха.
    - Кэс, - осторожно сказал я. Колёса стучали всё громче, и сердце колотилось в такт, и огонь подбирался уже к самому горлу. - Я тут. Немножко. Ты иди.
    Он опасно сузил глаза.
    - Я тебя перенесу.
    - Не надо.
    Но он не слушал. На миг я почувствовал почти ярость, ослепительно-острое желание оттолкнуть его, зарычать... он никогда не слушает, поступает по-своему, они все никогда не воспринимают серьёзно меня... меня! Я с трудом опомнился и сглотнул огонь. Он готов был вырваться - и уничтожать. Нет. Нет-нет-нет.
    Кэс пристроился рядом, его ладонь лепестком прохлады легла на мой висок. Я ощущал, как по коже струятся тонкие серебристые пряди его волос... как его дыхание легко касается меня, смешивается с моим - охлаждая... как его суть, его мягкая снежная сила обнимает меня, проникает всё глубже - прямо... к огню.
    Я рванулся, но он не пускал. Его глаза были открыты, но сейчас он не видел меня, он смотрел в иной пласт реальности, и его взгляд постепенно менялся, терял осмысленность, багровел, заполняясь пламенем. Мне хотелось плакать. Он делал то, что было смертельно опасным, а я ничем не мог ему помешать. Он делал это для меня, он мог погибнуть через миг - из-за меня... а если это случится, я даже не смею уйти за ним, те двое тоже мои, я им нужен...
    - Хватит думать о смерти, - нежным, почти незнакомым, далёким голосом произнёс он. - Ты мешаешь.
    - Отойди, - выдохнул я.
    - Тише. Отпусти его... своё пламя. Отдай его мне. Отдай всё, полностью. Доверься мне.
    Он подчинял так легко, так незаметно. И забирал, впитывал всё, ловил слетающий с моих губ огонь и вдыхал его, а сам уже таял, обращаясь тонким двумерным силуэтом, мерцающей тенью среди языков пламени, заключённых в невидимую сферу из его льда. Мне казалось, меня и вправду нет больше, мы соединились в одно, и теперь нераздельно обречены существовать... не людьми, и даже не одним человеком, а слиянием стихий, навеки запертым в прозрачном ледяном шаре. Но его улыбка оставалась реальной, его мягкость и холод, отдалённость даже сейчас... серебро в облачной дымке его глаз. Дымке, пронизанной отсветами пожара.
    И всё кончилось; он погас, сгустился, снова стал собою - осязаемым, материальным. Его руки продолжали крепко обнимать меня, словно я мог попытаться от него убежать, исчезнуть.
    А я сейчас хотел только лежать так, с ним рядом, и пусть мир застынет, а время остановится. Ни движения, ни слова. Отдать тебе всё, любовь моя? Да я и так твой, без остатка. Ты же знаешь. Не проси, возьми. Если это хоть немного нужно тебе, если принесёт хоть какую-то радость... я-то сам себе не нужен.
    - Терпение моё кончилось. - Он привстал и отодвинулся. Я грустно вздохнул. - Я молчал всю неделю, глядя, как ты по полночи выжимал себя досуха, приводя в порядок самолюбие твоего братца. Но всё, хватит.
    - Не самолюбие, - тихонько возразил я. - Ему нужна была помощь.
    - Ему нужен был коврик для вытирания ног. Когда ему требуется помощь, он ищет Нера.
    - Не всегда. Когда ему больно, мне тоже, вот и всё.
    - Зато теперь тебе замечательно.
    - Неважно.
    Его губы гневно сжались.
    - Мне это важно! Черт, да что с тобой творится?! О чём ты думал, когда планировал заговор в комнате без защиты?!
    - Ты слушал?
    - Я и неизвестно, кто ещё! Я постарался заблокировать вас, но где гарантия, что Она не услышала?
    Вот почему в переходе он ждал меня. Конечно. Мне стоило догадаться.
    - Какая разница, слышала она или нет?
    Кэс смотрел на меня как на сумасшедшего.
    - После того, что она сделала с Нери, ей и так ясно, как горячо мы её любим. Ну ладно, пусть она знает, что мы ищем путь к свободе. Но она наверняка уверена, что мы не найдём, что мы не опасны, иначе не стоило показывать нам это шоу. Зато мы будем делать для неё то, что ей необходимо. То, для чего мы и нужны. А во что мы играем, не всё ли ей равно.
    - Ты её совершенно не знаешь. Понятия не имеешь, в самом ли деле ей всё равно.
    - Зато мне всё равно, Кэс. Я буду собирать для неё энергию, а в верность мою она и так вряд ли верит. Что она мне сделает, убьёт? Ты сам говорил - будь хорошим оружием, и тебя не тронут. А я буду лучшим.
    Он медленно поднял руку, отбросил с лица пряди влажных от пота волос. Я никогда не замечал у него таких слабых, неуверенных жестов... Его лицо казалось заострившимся, утомлённым. Что же это с ним? Ведь совсем недавно он таким не был... или это я не видел? Куда я смотрел последние дни?
    Может ли быть, что... спасать надо было не только тех двоих? Что эта тварь с ним делала?
    - Ты похудел. - Я коснулся его горячих пальцев. Контраст пугал: бледное лицо и не просто холод, а мороз, исходящий от него, - а его кожа почти обжигала.
    - Кэс, ты когда ел в последний раз?
    Судя по недоумевающему выражению на его лице, он вообще понятия не имел, что такое еда и для чего её употребляют.
    - Прекрасно. Значит, не вчера. Кэс, а ты в курсе, сколько сейчас ты угрохал энергии? Сколько её вообще для огня требуется? Тьма, ты же сам мне расчёты показывал! Ты сам меня целый год кормил так, будто я слонёнок! А теперь ты лезешь прямо в огонь, меняешь полярность векторов силы, да ещё ты одновременно держишь купол, да ещё эту защиту вокруг покоев... Ты совсем свихнулся или жаждешь смерти?!
    Я понимал, что орать на него и отчитывать, как нашкодившего мальчишку, - далеко не самый мудрый поступок. И учитывая то, что он пил моё пламя в нестабильном состоянии, когда и я сам едва мог его контролировать, а я-то привык, в отличие от него, да и вообще у него совершенно иная природа силы, а от моей, абсолютно чуждой, его метаболизм и психика сейчас наверняка взрываются с треском... да он может меня размазать по комнате или дворцу - или сразу по призрачной ткани джедовых отражений, - даже не желая этого.
    - Энергии надо порядочно, - неожиданно мирно согласился он. - Вот и не кричи, побереги её. Всё-таки ты ещё ребёнок, Огонёк. Какие, во тьму, заговоры, если ты не способен мыслить чуть шире собственного почти детского опыта?
    Я задохнулся. Он сказал это так буднично... и так оскорбительно. Даже если бы он дал мне пощёчину, не вышло бы хуже.
    - В отношении твоего огня, как и во многом другом, я устроен иначе, - мне показалось, он подавил вздох. - Я ведь уже преобразовывал его. Надеюсь, ты помнишь, кто учил тебя?
    Я сел и обхватил колени руками, почти против воли стараясь хоть чуточку от него отдалиться. Закрыться в себе. Быть собой.
    Он тихонько рассмеялся.
    - Обиделся и прячешься. В точности как десять лет назад. Ну так как - вырос или ребёнок?
    Ну уж нет, любовь моя. Вот ведь чёртов охотник... провокатор. Он и правда почти поймал меня. Извини, обойдёшься.
    - Так насчет еды, Кэс, давно? И что происходит сейчас? Я знаю, что ты отличаешься. Но энергию тебе надо восполнять, как и всем нам. А судя по твоему виду, ты её только выбрасываешь, причём давно и помногу. А откуда берёшь свеженькую?
    - Сейчас вот - у тебя.
    Он и правда выглядел получше. Смертельная бледность сменилась едва заметной тенью румянца.
    - Но моя только забирает. Уж свой-то огонь я знаю.
    Его усмешка обескураживала. Я никак не мог понять: то ли он в самом деле считает меня безнадёжным дураком, то ли пытается увести в сторону, ещё угадать бы, от какой темы, то ли притворяется, чтобы подтолкнуть к осознанию... чего?
    - Это у тебя она забирает. Ты вообще случай уникальный: твоя сила и ты существуете в тебе по отдельности, словно два вполне живых создания, случайно запертых в одно тело и постоянно за него сражающихся. А мы трое - другое дело. Я в прямом смысле слова могу питаться энергией. Твоей, Нера... да чьей угодно. - Он опять кривовато усмехнулся. - Только для этого надо получить разрешение владельца. Но ты же разрешил.
    - А когда меня нет под рукой?
    - Тогда можно посидеть на диете.
    - Ты говорил, что уже делал это со мною. Когда?
    - Давно. Ты был маленький. Я знал, что ты не вспомнишь.
    - Почему?
    - Потому что я тебя отключал. Блокировал нервные окончания и сознание заодно. Ты тогда умирал, твой огонь убивал тебя. Ты и сейчас его не всегда контролируешь, а в детстве и вовсе не мог. Так что же произошло сегодня? Ты давно так не срывался. Что и с кем ты натворил?
    Я молча смотрел на его пальцы, такие белые на фоне наших пепельно-серых мундиров. Правда. О да, он говорил мне правду, я знал точно. Но совсем недавно я тоже сказал другу чистую правду - успешно спрятав за нею правду совсем иного рода, которую я вовсе не хотел, не имел права раскрыть; а тогда что означает такая искренность, как не абсолютную ложь?
    О чём не хочет рассказывать он, заслоняясь щитом из давней, неопасной, лживой насквозь откровенности?
    - Я заставил Нера согласиться.
    - И всего-то? - он скептически поднял брови. - Из-за такой ерунды столько паники?
    - Ты не понимаешь.
    - Ну, просвети меня. Сгораю от нетерпения.
    - Я даже не знал, что могу так подчинять. Моя воля свилась в петлю и поймала его... я почти видел это.
    - Я тоже, - спокойно согласился он.
    - И тебе неважно? - я прикусил язык, поспешно глотая слова, которым явно не стоило вырываться наружу.
    - Многовато щепетильности для того, кто несколько минут назад рассуждал о предстоящих убийствах.
    Мне в самом деле хотелось от него спрятаться. Заслонить лицо ладонями, нырнуть во тьму... залезть с головой под одеяло и притвориться, что ничего не было, а я в крепости и защищён.
    Похоже, он прав, мне до сих пор не удалось по-настоящему вырасти...
    Похоже, теперь я этого уже и не успею.
    Кэс с неожиданной мягкостью обхватил меня за плечи и притянул к себе, и я со смесью облегчения и стыда уткнулся ему в грудь, всё-таки найдя своё прибежище, свою крепость. Такую непрочную, если подумать... Но сейчас думать ещё и об этом я просто не мог. Он был единственным; других укрытий мне не осталось. И это я сделал сам... своими руками разрушил узы, связывающие нас, казалось, намертво, меня и Нера. Блестящее достижение, Лорд Огня. Воистину, уничтожать нерушимое - мой особый талант.
    - Ты не мог заставить Нера сделать то, чего делать он не хочет.
    Я растерянно поднял голову.
    - Но ты же сказал, что видел петлю!
    - Я видел действие, произведённое тобою. Но я не видел результат.
    - Он согласился.
    - Как и много раз до того. Вы оба соглашаетесь творить вдвоём самые разнообразные глупости и безумства, начиная с первой вашей встречи.
    Я бессильно кивнул. Он смотрел задумчиво и непонятно.
    - Полагаю, ты всё-таки его убедил. Учитывая, что ты убедил даже меня, это неудивительно.
    - Но ты же... - я осёкся. Мой план не касался его: Кэс был слишком на виду, слишком приближен к трону, постоянно возле Госпожи, на глазах королевы... но может быть, нечто иное меня останавливало? Нечто вроде... того, что заставило моего брата едва не убить меня.
    Да мы и в самом деле чудовища. Щепетильность? Ненависть к любой форме насилия? Смешно.
    Кто сказал, что мы не заслужили того, что с нами происходит? Не сами ли мы каким-то образом, чем-то грязным и тёмным в глубине наших душ, удерживаем возле себя Госпожу?
    Я почти готов поверить, что когда-то я собственной персоной призвал и накормил её...
    - Больше ничего не случилось, Зой? Посмотри на меня.
    Я посмотрел. Он казался ошеломляюще юным, таким открытым и чистым... серебро волос и дымно-облачный вопросительный взгляд. И руки на моих плечах. Он не держал меня - он сам на меня опирался... и доверял.
    Как смешно. Как наивно. Прости меня, прости. Первое, чему суждено умирать, хрипя с перерезанным горлом на этом алтаре, - иллюзия безграничного доверия...
    - Чего ты боишься? - спросил Кэс. И в этот миг впечатление юности и неискушённости испарилось начисто. - Что он совершит по твоему приказу нечто гибельное, недостойное? Или - что он перестанет любить тебя?
    Я закрыл глаза.
    - Любовь не уходит так легко. - Он едва ощутимо коснулся моей щеки. - На его месте я понял бы.
    - Он ненавидит принуждение. Насилие. Я... подловил его, когда... он не мог...
    - Противиться? Не мог, ты уверен?
    У меня не было сил это обсуждать. Платить по счетам - да, если бы он счёл нужным. Но только не говорить о том, как сминающая мою волю, мою суть страшная сила Джеда рушилась на меня, стирая память, как я молил и цеплялся... безмолвно даже на уровне чувств, слышимом для Нера, но он ощущал что-то и искал - во мне, пробираясь всё глубже, исследуя... как холодные яркие щупальца, вползающие в душу, извиваясь и оставляя ледяной едкий след. Один просто и без затей рвал меня на части, второй расчленял осторожно и виртуозно, а мне оставалось корчиться от боли, потому что никуда от них деться я не мог. Но Джеду я не имел права мешать, а вот Нери... я умер бы за него, с радостью занял бы его место в той кровавой игре, учинённой Госпожой, но я не мог позволить ему влезать мне в сознание всякий раз, когда что-то там беспокоит его. И не мог запретить... и я не хотел нападать на него, вовсе нет. Я только хотел, чтобы он оставил меня в покое. Отвлечь от копания во мне и занять его собственным выбором.
    А потом петля свилась и захлестнула его. Как змея, вылетевшая из тёмной глубины моего сердца, из средоточия огня. А Нери был таким слабым ещё... даже если он успел уловить мою стремительную атаку, куда ему было сопротивляться!
    - Ты его здорово недооцениваешь, - спокойно сказал Кэс. - Его силу. И умение понимать.
    - Он не ты.
    - Это как раз удачно. Я не уверен, что мог бы тебе противостоять. А поддавшись, потом мог бы жить с этим.
    - Ты сказал, что простил бы.
    - Простить - одно. Остаться прежним - совсем другое. А Нер останется. Я знаю, всё это не очень весело, но не стоит так бесповоротно отвыкать верить ему. Он уцелел там, где почти каждый сломался бы... когда-нибудь, быть может, ты узнаешь... если он пожелает. Мы с Джедом на краю пропасти, и не факт, что устоим, но Нери - он другой. Звёзды не гаснут с лёгкостью. В настоящий момент я мог бы поставить все наши жизни на то, что он даже в средоточии тьмы не откажется от тебя.
    Я прислонился щекой к его колену и постарался освободиться от всего - и последствий милой выходки Джеда, и своего собственного плана, слишком близкого к истинной тьме, и непривычной пустой покорности в глазах моего лучшего друга. Звёзды не гаснут с лёгкостью. Но мне и не было легко.
    - Если не откажется он, - едва слышно произнёс я, совершенно не желая этого говорить и не зная, зачем говорю, - где гарантия, что сам я не откажусь? Если я уже предал его, случайно, но всё равно... в следующий раз я предам по-настоящему. А знаешь, что самое забавное? Я презираю себя, я не могу оправдать то, что сделал... но часть меня вовсе не жалеет об этом.
    Он молчал долго. Холодная, тёмная пустота. Он даже не касался меня. Мне хотелось уйти, умереть, разрыдаться.
    Мне хотелось отдаться Госпоже, наконец, покончить со страхом и с ожиданием... и с любовью. Со всем живым и человеческим, что заставляет душу так мучительно болеть.
    Я не успел уловить момент, когда оказался в его объятиях, в тепле его рук, наши сердца, дыхания - всё соединилось; мой мир заполнил запах его волос, запах роз и талой воды, земли в начале весны, когда всё пробуждается и оживает.
    - Не дразни её, - прошептал он, щекоча мне ухо губами. - Не смей рисковать. Я едва вынес Нера там, на шипах... тебя - не вынесу. Лучше стань чужим, стань самим злом, кем угодно... но не давай ей повод играть с тобою у меня на глазах. Играть... мною... Она сделает это. Я знаю. Твоё решение, твои планы, новые силы - твои ли они? Но неважно. Только ты имеешь значение. Ты можешь избавить меня хотя бы от этой пытки - видеть, как она рвёт тебя на куски, делать это по её приказу? Ты понимаешь? Как мне убедить тебя?!
    Казалось, выпитое им моё пламя ожило и выхлестнулось наружу - на меня. Он сам стал пламенем. И оно кружилось, вилось вокруг меня, танцевало... умоляло. Стелилось, опадая к моим ногам...
    - Перестань, - я сглотнул жгучий ком в горле, едва удерживаясь от слёз - раскаяния, стыда, внезапного осознания - и жалости.... и стыда снова, потому что жалость унижала, а он не заслужил такого. Тем более, от меня. - Я понимаю, понимаю. Я буду осторожным. Я тебя не подведу. - Между словами я целовал его, чувствуя солёный вкус на губах, задыхаясь, теряясь в его белом, невыносимо, неистово белом огне. - Не бойся, не бойся. Прости меня...
    Ах, моя любовь. Прости за то, что я лгу тебе. Я не отступлю. Я вырвусь сам и вырву отсюда нас всех... или позволю ей терзать и убивать нас - кукол, жалких, несвободных. Куклы иного не стоят. И если мне суждено остаться куклой навеки, то неважно, кто любит меня, кто пытает... чьё кукольное сердце разрывается.
    Кэс, мой Повелитель Льда, я уже сам себе не верю. Как же могу я верить в тебя?

@темы: книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

@темы: тестик, вся жизнь - игра

---

    Нер смотрел на свои руки так внимательно, словно видел подобное впервые и не вполне понимал, что это перед ним такое.
    - Убить кучу народу просто для приобретения познаний в тактике и стратегии?
    - Надеюсь, многих из них - ещё и для Госпожи. Мир, конечно, тусклый, но огоньками-то светится, если приглядеться. А на пути наверх ты с большой вероятностью с ними и столкнёшься. Госпожа тебе простит любую причуду, пока та оправдывается охотой.
    - Что ты из меня пытаешься сделать? - тихо спросил Нер.
    Брат сжал губы, словно от боли. И резко вскинул голову. В зелёных глазах бились сполохи пламени.
    - Убийцу. Чудовище. Это хочешь услышать? Ну да. А чем ты с нею желаешь сражаться? Стихами?
    - Если я сделаю, как решил ты, стихов не останется.
    - А если не сделаешь, если все мы не сделаем ничего - не останется нас!
    Звёздное пламя вспыхнуло золотым и слепяще-белым. Братишка издал тихий невнятный звук и зажмурился... к счастью, потому что я видел: сейчас и его огонь всей мощью рванётся наружу, и тогда нас не останется не в отдалённом будущем, а прямо сейчас.
    Мои щиты возникали словно бы сами по себе, перехватывая, преломляя лучи звёздной вуали, запирая в ловушки зеркал. Я и вправду делал это инстинктивно - не вполне понимая, как именно у меня получается. Но умел я это всегда. Похоже, в тот, первый раз, в самом начале, в меня проникло что-то от его бешеной силы и вплавилось намертво... или сама природа наших сил дополняла, уравновешивала друг друга. Он мог разносить города в пыль, оставляя за собою горстки радиоактивного пепла. А я мог ловить и гасить эти удары. Собою.
    ...Как сейчас. Я отстранялся, отодвигался от боли, насколько мог; ускользал от её щупалец в дальние зеркала. Но совсем убежать было невозможно. Только надеяться, что он сам остановится, прекратит это прежде, чем я не выдержу, и щиты осыплются стеклянной пылью. На меня. В меня. Прошивая струями зеркально-звёздной ледяной боли. Снова. И снова...
    Он остановился. Точнее, Зой остановил его, - с трудом разлепив сжатые веки, смаргивая слёзы, я видел, как брат отчаянно, изо всех сил стискивает его руки, упираясь лбом ему в плечо, невнятно шепча: хватит, хватит, хватит, прости, ну прости.
    Повелитель Огня мог бы оборвать это всё по-другому. Вероятно, и должен был. Не сдерживать свой огонь, а выпустить - и накормить лучами оживших звёзд. Сейчас, когда Нери обрёл едва ли десятую часть своей силы, справиться с ним было бы легче лёгкого. Взять у него всё - и не раня себя, как я, а наслаждаясь, становясь сильнее и получая от этого удовольствие. Но Зой даже не попытался. Он попросту насадил себя на лучи-кинжалы звёздного света, и они пронзали его насквозь, во тьме зеркал я видел это, и незримые раны сочились багряным пламенем, которое вытекало, как кровь, и впитывалось в ауру Нера, наполняло, согревало её.
    Нер прикусил губу и с усилием оттолкнул его. Сияние погасло. Теперь даже теневым зрением я видел их не сплетением живых стихий, средоточием страшной силы, а просто парой мальчишек - растрёпанных, бледных и изрядно испуганных.
    - Ты идиот, - прошипел Нер и закашлялся, подавившись кровью. - Мания суицида?!
    - На себя посмотри, звезда моя.
    - Не твоя... - Нер осёкся, моргнул и вдруг сдавленно рассмеялся. - Ненормальный. Чертов дурак. Ты погибнуть мог, понимаешь?
    - Не мог, не льсти себе. Тебе сейчас силёнок не хватит меня убить. Да и прежде-то - сомневаюсь.
    Они держались друг за друга, словно боялись отпустить - вдруг тот, кого держишь, без этой хватки возьмёт и растает. Вообще-то я бы не удивился.
    - Нери, - мягко, с невыносимой, почти щемящей нежностью сказал брат, - ну пожалуйста, ну поверь мне. Я знаю, ты не убийца. Знаю, как тебе больно. Но именно поэтому нам надо пройти через это. Мы должны вырваться сейчас, пока чувствуем так, пока эта боль сдерживает нас. А иначе Госпожа будет ломать и ломать нас, и мы сломаемся, станем теми, кто ей нужен. И нам уже будет плевать на чужие смерти. И на свои, только нам она умереть не позволит. Ты же понимаешь. Именно ты - понимаешь. Теперь.
    Мой друг молча склонил голову. Но рук брата не отпустил.
    - Всё я понимаю. Да не злюсь я на тебя, не дёргайся... на себя я злюсь... Я не могу, Зой, я не могу. Я же сумею это. Видел сейчас, как я умею? Сила и соблазн... кто угодно мне покорится, если я захочу. Но я не вынесу себя такого... звёзды перестанут мне петь. Я потеряю ветер. Не слушай... да заткните вы меня уже! - взорвался он. - Я просто боюсь. Почему я, черт побери, пусть Джед отправляется на эту проклятую планету и забирает чертов трон, он же наследник по праву!
    Вокруг меня соткалась моя собственная, маленькая, оглушительная тишина. Крохотный кокон тишины... из которого я не знал, как вырваться.
    - Они меня выбросили, как мусор, - сказал кто-то чужой моим невозмутимым голосом. - О каком праве речь.
    - Но ты же старший из принцев?
    - Был. Всё в прошлом. Они идиоты, им следовало меня не выкидывать, а убить. И о чём мы говорим? Я не воин.
    - Но должен. Зой прав, мы должны, мы все. Если этот опыт нужен мне, то тебе он просто необходим. Ладно, тогда пойдём вместе! Чёрт, скажи ему, Малышка!
    Я понимал, что делаю то, о чём потом пожалею. Дитя Тьмы, разрушитель... предатель. И меня не простят. Я сам не прощу себя. Но я уже вошёл в сознание брата - и строил там тонкие, незаметные, лживые зеркала. Я пойду до конца, прости. Я говорил, что убью тебя.
    Память - просто след на прибрежном песке. И стереть её так несложно.
    Стереть... отразить, затуманить, и вглубь - и это сотрёт, уничтожит тебя. И я замер на грани - и ждал. Готовясь сделать это. Разрушить ту часть воспоминаний моего брата, где были ночи без вопросов и слов, шрамы от плетей Королевы и алый танец... прохладный шёлк и боль исцеления, очищения огнём.
    И это могло уничтожить его так же надёжно и окончательно, как выстрел в упор. Как тёмный огонь Госпожи. Как холодное пламя Нера... если бы он освободил его.
    Но Нер бы не смог. Только я. Повелитель теней и зеркал. Помнящий.... бессердечный.
    Почему же мне так больно тогда?
    Процесс пошёл. Его сознание распадалось на десятки, сотни тонких осколков, ленточек-отражений, теней. Реальность таяла в хаосе снов.
    - Джед прав, он не воин. И он нужен здесь. Нам нужна защита, Нери. Возможность говорить, чтобы нас не подслушали. Этого мы не можем, только он. Давай делать то, для чего предназначены... мы - воины, он - отражатель. Джед!
    Я вздрогнул. Мой контроль таял, трещал по швам, зеркала осыпались миллионом осколков. Он не выдал меня. А я его едва не убил. Я... его... кто каждую ночь приходил лечить меня, отдавая силы, чувствуя мою боль. Моего брата. Он доверял мне. Всегда.
    Он убивал меня. Так часто.
    - Джед, проснись. Ты с нами ещё?
    - Да... извини. Я слушаю. Да.
    - Ты сможешь сделать барьер, сквозь который Она не проникнет?
    - Думаю, да.
    - А подслушать? Не разговоры, другое... эту структуру, где мы живём, её сущность, основу. Всё издаёт звуки, в них скрыта суть, и уязвимость в том числе... ты понимаешь меня? Ты это сможешь?
    Я сворачивал, втягивал, рушил созданные для него зеркала. Осколки вонзались в меня, протыкали, врезались. Неважно. Только бы они не увидели. Только бы Нер не увидел... В глазах всё плыло. Я был словно пьян, хотя никакой алкоголь, никакой наркотик не действовал так.... боль, которая не имела значения, туман, которым я давился и наслаждался... расплата, которую я заслужил.
    - Я попробую.
    Брат смотрел внимательно и непонятно. Слишком внимательно... и отчасти я жалел уже, что остановился. Зато Нери не смотрел на меня вообще. Хоть в чём-то удача. Он пристально, напряжённо вглядывался в раскрытое окно, словно ища в блеклом дневном небе скрытые куполом звёзды. Привычно ища совета у тех, кто пусть далеко, но намного старше и терпеливее нас. И не требуют у него стать кем-то иным, чем он есть. Кем-то куда более страшным. Звёздам он вполне подходит и такой.
    И зачем я стану говорить ему, что всё это - лишь его забавная поэтическая ерунда... что звёздам на него попросту наплевать. Было бы, если бы они его теперешнего вообще замечали.
    Зой встал и легко улыбнулся. Его рука едва заметно тронула мое плечо.
    - Долечивай его, братишка. Я пойду строить ужасные злодейские планы в одиночестве, и он мне понадобится здоровым.
    - Погоди. - Нер сощурился и глядел на него в упор. Брат выглядел так, словно его поймали именно в тот момент, когда он больше всего на свете хотел бы сбежать.
    - Зой, что у вас? Не ври мне. Не сумеешь.
    Брат демонстративно поднял брови и вздохнул, изображая покорность грубой силе и неизбежности.
    - Бьём ниже пояса, Нери? Тебе надо правду? Ну, хорошо. Я принимаю решение, которое мне отвратительно, и что ещё гаже, пихаю туда тебя. Мне следует быть беззаботным и счастливым? Если да, прости, не выходит. Что ещё мне поведать? Сеанс выворачивания наизнанку продолжается?
    - Я согласен. - Голос моего друга звучал глуховато. - Не уверен, что это поможет. Но я сделаю. Так лучше?
    - Нет, - тихонько ответил Зой. Резко отстранился, шагнул к окну и оттуда, словно из убежища, бросил: - Но я не знаю, как иначе. Придумаешь, зови. Я соглашусь. На что угодно. Только бы всё это кончилось. - И растаял в портале, в бледном облаке лепестков.

    - Тогда пойдём вместе, скажи ему, Малышка!
    В тот миг я почувствовал, что Джед начинает убивать меня.
    Он испугался. Я слышал его испуг, его готовность атаковать... и ничего не мог поделать - он-то меня не слышал. Проклятье... я не знал, почему могу его ощущать так отчётливо, почему он - мастер теней, тонких граней, оттенков и полутонов - совсем не понимает меня. Ведь я не шепчу, я кричу в мыслях так, что у самого закладывает уши: Джед, не надо, прошу, перестань, я не скажу ему, я никогда не предам тебя! Ты мой брат. Тебе не надо меня бояться...
    Я видел всё ясно, по-прежнему. Я знал их двоих, я отдавал себе отчёт в том, где нахожусь и что происходит... но туман клубился вокруг, сгущался, собирался в лезвия, и они неощутимо, неотвратимо врезались в мою реальность, память, душу. Серое. Дым. Закручивается в спираль. Водоворот... затягивает осколки образов, реплик, воспоминаний.
    - Джед прав, он не воин. И он нужен здесь...
    Я выталкивал слова с усилием, но они должны были падать легко, чтобы Нер не понял, чертов видящий правду... или видящий ложь, я так и не разобрался... Но я не лгал - в чем ему заподозрить меня?
    - Джед, проснись. Ты с нами ещё?
    Джед, пожалуйста, оставь мне Кэса. Не забирай его... умоляю.
    - Всё издаёт звуки, в них скрыта суть... Ты это сможешь?
    Звуки дробятся в обрывки несвязных нот, стальные лезвия режут всё, туман проникает в меня, всё глубже, и я уже не могу сказать точно, что было, что померещилось мне... Ночи с шорохом шёлка и болью, твоей-моей-разделённой... алый плащ, алые раны... я молчу, стискивая зубы, и вкус отдаёт солёным, жарким и алым... Джед, Джед. Я не забуду. В переходе, сотканном из теней, я теряю силы, теряюсь, тёплые руки подхватывают меня, губы касаются и пьют мою - нашу - кровь, разделённую с моим братом... в первую из тех ночей, когда я наклонился, а он ударил меня, и капли крохотными огнями падали на его грудь, расчерченную багряно-алым... Кэс. Да что же со мной. Воронка цвета угля, в которой тонет и рушится всё... Кэс, имя, тающий образ, слово без смысла... Нет! Я не... забуду. Не забуду. Джед, я отдам тебе мой огонь, сделаю всё, что захочешь, только пусти меня!
    Туман прекратился: он успокоился, отступил. Насовсем, на время? Да не всё ли равно. Тише, братишка, тише. Ты в безопасности, я не скажу ничего, что ранит тебя. Никогда.
    Я хочу одного лишь: уйти. Слишком много разорвано, и эти клочья надо собрать, соединить... пока могу, пока огонь не освободился... И, черт бы его побрал, Нери. Ловит меня. Не выпускает.
    - Что у вас? Не ври мне. Не сумеешь.
    Не сумею и не стану... но и сказать мне нельзя: брат замер и ждёт, а я не выдержу снова. И я заслоняюсь - правдой. Жгучей, едкой, оглушительной. Выхлестнуть эту правду наружу - и ту, другую, даже Видящий не заметит.
    И Нер не замечает. И сдаётся. Погасший и покорный... и это я, я сам сделал это... и огонь разгорается. Больно. Всё... алое...
    - Я соглашусь, - бросаю я, и уже всё равно, что он думает, что подозревает. Лишь бы мне вовремя убежать. - Только бы всё это кончилось.
    И не лгу - о нет, ведь ты знаешь, Нери, наверняка... ты получил свою истину, а теперь не держи меня... Но пламя уже так близко, что я почти не вижу перехода - падаю в темноту, в ничто, наугад. И единственный факел, способный осветить мне путь, - только я сам.
    «Сгори, и быть может, из пепла ты... возродишься...»
    А может, и нет. Джед, если снова захочешь стереть меня, быть может... я не буду сопротивляться.

@темы: книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

«Да здравствует раздвоение личности – кратчайший путь к душевному равновесию!»

(с)лучайная цитата от сэра Макса

@темы: вся жизнь - игра, книжное, цитаты, сэр Макс

---

Дубль-два... дцать )

    Когда-то, много лет спустя, в одной совсем не далёкой галактике бушевали звёздные войны. А потом они закончились, и всё, к чему успело привыкнуть человечество, очень переменилось…
     Мальчик, который растёт с осознанием своего дара и своей ничтожности, не зная правды ни о стране, где родился, ни о себе. Девочка, чья жизнь не реальнее компьютерной игры, а сама она — разменная монета в игре, где ставка — смерть, а козыри в руках безумца. Юноша, понятия не имеющий, какой силой он обладает — и что ради носителя этой силы создан был целый мир… но лучшие из планов могут не выдержать испытания временем и людскими желаниями.
     Как выполнить предсказание: «Двое сольются в одно в Мерцании Изначальном» — и сохранить самого себя? И когда привязанность превращается в оковы, а огонь — в пожар, сжигающий всё на своём пути? Всем им предстоит искать и не найти ясных ответов. И в итоге узнать, кто не сумеет вынести груз проклятия Звёздного Тигра…

@темы: размышлизм, Знаки Огня, книжное

---

Интерлюдия

    Мы вместе, потому что так я захотела. Я и она. Почему? Так было нужно, так получилось. А её причины меня не касаются. Не хочу думать. И смысла нет. Он оскорбил меня, он меня ранил, а я была такой слабой. Я не знала, как сказать ему, как заставить его слушать... и пожалеть. О том, что он сделал мне. Что он сделал со мной. Заставить страдать. Как я.
    Ненавижу их, ненавижу. Прежде, ещё до неё, я посылала убийц, но они не вернулись с успехом. Его охранники, сторожевые псы, всегда наготове, всегда такие верные, такие бдительные. Неподкупные. Ненавижу. Сами они виноваты в том, что мне пришлось обойтись с ними так, я хотела иначе, но они не послушали меня, они меня заставили. И это приятно... ей... и мне тоже, конечно же, очень. Приятно. И нет, я не боюсь. Какая разница. Ведь я не убила. Не я, не сама, и никого ещё не убила и не убью, я не чудовище. Жизнь драгоценна, великий правитель не должен впустую её отнимать. Я достигну величия. Нет, возражает она, ты уже его достигла. Ты королева, ты могущественней всех, ты непобедима. Да. Да. Ей лучше знать.
    Люблю, и потому ненавижу. Но и ненависть, и любовь, и ощущение «я сама», всё размывается, меркнет, словно заволакивается хлопьями серой густой паутины, тёмным туманом. Мне нужна жизнь. Просто чтобы тумана не было. Хоть иногда. Нужно... яркое, обжигающее, живое. Боль никогда не гаснет. И память... о самом первом - или самом последнем дне. Когда мысли всех прочих людей обратились в ясные фразы, а чувства зазвучали, обрели цвета и очертания. И тихий златоволосый юноша, на которого я всякий раз украдкой смотрела, просто не могла не смотреть, даже желая или считая, что желаю другого... мрамор и золото, но нет, лёгкий белый снег и солнце; и тишина. Такой был он. И растворяясь в боли, теряя себя, обращаясь пеплом, холодом пустоты, ничем - он думал, для меня, той прежней: я любил тебя.
    Как я могу его не ненавидеть?!
    Скрытая суть тонет в зеркальной тьме. Не могу разгадать. И она не может. Злится. Взрывается едким фонтаном расплавленной стали от бешенства. И я не хочу её сдерживать, не хочу его защищать, не хочу. Лжец, с его мягкостью, с его обманчивой тишиной, далёкими глазами. Далёкий. Неуловимый. Лжец.
    И всё-таки защищаю. Нужен мне. И нет - зачем мне сейчас он, такой слабый на этот раз, от него нет пользы. Но когда серая паутина особенно плотно окутывает меня, я зову. Нет, я приказываю. Требую. Игры со льдом больше не манят меня, не согревает алое на пугающе-белом... лёд, полный огня. И огню всецело принадлежащий, глупец, самоубийца. Это забавно. Весело. Но я устала смеяться. Мне надо не смеха, а страсти. Разбить тишину, обратить стены в осколки его зеркал. Прохладный... непритворно. И это волнует меня.
    Молчаливый всегда. Покорный. «Моя госпожа, - тихо роняют солёные губы, - моя прекрасная, моя королева». Прохлада. И небо в его глазах... то небо, которого нет надо мною. Но с ним, отстранённым даже в слиянии, опасным, обманщиком - оно есть.
    Однажды, очень скоро, это станет сильнее меня. И тогда я не удержусь. Тогда я убью его.

@темы: книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

Получить гороскоп от Синей Лошадки

@темы: няшность, вся жизнь - игра

---

    Стражу из коридора, ведущего в его покои, убрали два дня назад. А я не мог решиться. И даже сейчас, когда меня, по сути, позвали, – бестолково мялся у дверей, не смея открыть и зайти. Поглядеть ему в лицо. Трус. Смешно. Входить каждую ночь в спальню королевы ты не боишься…
    Эти мысли я тотчас запер наглухо. Он не лучший телепат во вселенной, но меня-то прочесть мог всегда… или мне так казалось. Но в любом случае, лучше не рисковать.
    Я вошёл очень тихо, смутно надеясь, что он спит, и молча смотрел на него от двери. На фоне синего шёлка простыней он казался призрачно-бледным, бесцветным; даже тёмные волосы словно подёрнулись меловой пылью. Осунувшееся, заострённое лицо… это было мне слишком хорошо знакомо: так выглядят люди, постоянно пребывающие на грани смерти от голода. И совсем юный – он будто потерял пять лет жизни, превратился в мальчишку, младше меня. Естественный эффект почти полного истощения энергии.
    Конечно, он не спал. Из-под полуопущенных ресниц глаза насмешливо сверкали, изучая меня – совсем как раньше. Как мне объяснить ему, почему я пришёл только сейчас, и вообще-то, почему не помог, не удержал, не заступился… не сделал ничего, и как после этого я посмею звать его другом…
    - Джед, ты там приклеился? Я тебя едва вижу. Подойдёшь или заставишь меня садиться и вертеть головой? Между прочим, мне больно.
    - Ты заслужил, - процедил я, становясь на колени возле кровати и утыкаясь взглядом в переливчатые изгибы шёлка. Смотреть на Нера мне не хотелось.
    - Что стряслось? – он тронул мой подбородок, пытаясь повернуть меня лицом к себе; его рука была ледяной и невесомой, я почти не ощутил прикосновения. – Джед?
    Мне надо было извиняться перед ним, оправдываться и, наверное, просить… о снисхождении…
    - Я не прощу тебя никогда. Эта твоя нелепая, эгоистичная выходка… за гранью. Творишь, что придёт в голову, бездумно, а потом мы все платим. Хочешь сам по себе – пусть так. До свидания.
    - Погоди-ка. – Он поймал меня за рукав и с явным усилием сел, опираясь на подушки. Видеть его, неизменно блестящего, победителя, непоколебимого, столь слабым было невыносимо.
     - Тьма, что же вы такие пугливые! Малышка ладно, но ты? Джед, черт возьми, смотри на меня. Ну? Со мной всё в порядке. Ты знаешь. Так куда тебя занесло? Выкладывай.
    - Иди ты во Тьму, - я встал бы и ушёл, но просто не мог. Хотелось сорваться. Хотелось то ли наорать, то ли выскочить отсюда, от души хлопнув дверью, чтобы слетела с петель. Разорвать. Всё.
    - Ты решил, что я пытался сбежать без вас? Что я бы вас бросил? А я думал, мы друзья. Мне обидеться?
    - Да делай ты, что хочешь.
    Вот так с ним всегда. Одно его слово, и уже не он, а я кругом виноват, мысли в полном тумане, и ощущаю себя помесью мерзавца и редкостного идиота.
    - Я собирался проложить путь, разведать. И вернуться. Вы с малышкой и Кэс – всё, что у меня есть, моя семья. Единственное в этом чертовом мире, чем я дорожу. Я никогда бы вас тут не оставил. Никогда.
    - Проложить путь сквозь нулевые порталы? Нер, это бред. Самоубийство. Там рвутся нейтринные связи. Даже такие, как мы, подобного не выдержат. Я думал, ты… ищешь быстрой смерти.
    - Я? – по его губам прошла тень знакомой ироничной усмешки, по которой я никогда не мог угадать, смеётся он над кем-то или над собою. – Нет, ты точно спятил. Когда я сдавался? Поиск смерти – это скорее в твоём вкусе. Джед, я мог уйти нуль-порталом. Не в материальной форме, конечно. Оставалось понять, смогу ли я потом собраться. И как протащить вас. Но что выживу – это я понял в тот раз, когда портал чуть не затянул меня. Тут не расскажешь… я просто знал.
    - Ты просто бы погиб, - без выражения бросил я. Не хочу видеть. Не хочу говорить с тобой. Не хочу… открываться. И понимать. И прощать.
    - Да нет же. Бестолочь. Кто я, по-твоему? Я вижу истинную суть, я чувствую такие вещи, и если говорю, ты должен мне верить. Ну, успокойся уже. Хватит дуться. - Его голос искрился тёплой улыбкой. – Да ладно, я сглупил. Признаю, каюсь, больше не повторится. Извинения приняты?
    - Я должен был прийти раньше, - тихо сказал я, не поднимая глаз. – Я хотел. Всё время.
    - Знаю. Но пока снаружи болталась стража, не стоило нарываться. Кэс и малышку не пускал, и правильно. Да ты же приходил, в бальную ночь. Я слышал тебя, в стене. Ты разве не понимал, что я слышу?
    Я молча мотнул головой, осторожно взял его почти бестелесную руку и медленно, по капле, принялся пропитывать силой… отовсюду: из воздуха, света, мельчайших живых организмов и пылинок, и отражений самого себя, и его бесконечных образов – из чужих и его мыслей, дней, что миновали, общих воспоминаний.
    Теперь наши взгляды соединились, уже неразрывно.
    - Не понимал. Ты был почти без сознания. Я был уверен, что ты… умираешь…
    - И шёл спасать? Пусть красивого тут мало, но я рад, что Кэс опередил тебя. У него идеальный самоконтроль, и лжёт он куда лучше нас, но даже за него я боялся. А если бы подставился ты, то я бы не от ран умер, а от страха. Представляя в красках, что эта тварь с тобой делает. Из-за меня.
    - Не из-за тебя!
    Вот и тонет во Тьме вся моя скрытность. Но он ведь и правда Видящий Суть. Притворяться с ним – всё равно, что пытаться утаить от меня след в зеркалах.
    А он смеётся негромко. И это тоже притворство, потому что издавать звуки ему больно. Сейчас, соединив наши шлейфы энергии, я в буквальном смысле вижу его насквозь. Госпожа тогда поркой не ограничилась… первое, что она сделала с ним, - блок на сознание, непроницаемый, абсолютный. Наглухо отрезающий его от нас, от внешнего мира, от звёзд. Прочее было фарсом, не более – спектаклем для нас троих, уроком, чтоб заранее пресечь возможную непокорность. Главным наказанием была беззвучная, немая, мёртвая тьма, в которую запечатали его душу.
    «Прости меня, прости, прости. Я эгоист и трус, сильный лишь с виду, вечно выволакивающий на первое место свою персону и свою драгоценную гордость».
    «Ерунда. Ты не спас бы меня. Не остановил. И не твоя вина, что я ценю жизнь меньше, чем свободу».
    - Ну, рассказывай. Всё равно ведь не отмолчишься. Что ты сделал?
    - Разбил зеркала. – Я закрыл глаза и вздохнул. – Все.
    - Круто.
    Мы помолчали. Я знал, что этим не кончится. Что мне придётся продолжать.
    Когда у тебя нет ничего для друга, чем можно поделиться, остаётся лишь честность.
    - Меня сорвало. С концами. Летали осколки, дворец ходил ходуном… наверное. Исходя из того, что Кэс снёс дверь и мои заслоны в ярости… ну, ты понимаешь. Он таким редко бывает.
    - Никогда.
    - Верно.
    Едва ли не впервые мне было неуютно с ним в молчании.
    - Там был Зой. Пытался привести меня в чувство. В итоге у него вышло. Он... умеет прекращать бури. Только я его ранил. Стёкла… и я сам. Ты захочешь меня убить.
    - Вот как?
    - Я его ударил. Сказал, что это он во всём виноват. Он проткнул себе руку осколком.
    - Мда.
    Такого разговора у нас точно ещё не было. Мы ссорились, спорили, иногда доходили до взаимных оскорблений и пару раз – даже до подобия дуэли… впрочем, он всегда останавливался вовремя, отступал, поскольку я был жив, а он намного меня сильнее… Я не сдерживался никогда. Не видел смысла. Это был реванш… о чём Нер не подозревал, к счастью или нет… но кроме того – мой способ быть честным.
    Или утешать самого себя. Изощрённый способ лгать себе и миру, упиваясь тонкостью самообмана.
    - От Кэса тебе не сильно досталось? Не особенно?
    - Меньше, чем стоило.
    - Удивительное рядом… А я-то думал, отчего те двое со мной, а ты прячешься в стенке. Черт. Этого я не хотел. Джед? Прости.
    Я растерянно смотрел на него, ничего уже не соображая.
    - Тогда, во тьме, в тронном зале, я чувствовал только тебя. Особый вид безмолвия. Наверное, это меня и удержало. Я так боялся, что ты слетишь с катушек прямо там, что попросту пережидал. Затаился и не мешал ей развлекаться. Было так легко утонуть совсем, раствориться в том, что ждёт в нулевых порталах. Слишком легко. А ты был тёмной звездой, которая звала, тянула меня… ты так оглушительно молчал. Почему всякий раз, когда хочешь как лучше, получается как всегда?
    - Закон вселенской подлости, - пробормотал я. – У меня то же самое.
    - Угу, мы с тобой такие умные, что диву даёшься, какие мы идиоты. Только малышка у нас с мозгами. И даже ими иногда пользуется. Мне жаль твоих зеркал. Вы с ним это уладили?
    Я понятия не имел, что ему сказать. Какой ответ будет менее неправдой.
    «Если он узнает, я убью тебя».
    - С ним не понять наверняка. Он с шести лет учится у Лорда Льда сдержанности. А он отличный ученик.
    - То есть, всё время, пока я тут валяюсь, ты мрачно молчишь об этом безобразии и терзаешь его и себя, сочиняя страсти на тему смертельных обид и разорванных связей? Ох, Джед. Тебя одного оставлять опасно.
    «Так не оставляй».
    Я закусил губу. А что толку. Слова не были сказаны, но подуманы достаточно громко и ясно… для слуха того, кто чувствует суть.
    Он положил руку мне на плечо. Уже не лёгкую и холодную, как тающий снег, а почти настоящую.
    - Не дождёшься. Кто-то должен тебя контролировать, неуправляемое дитя отражений. И присмотреть, чтобы в новых зеркалах оказалось не слишком много тьмы. И не бойся. Я больше не попытаюсь. Тем более, я уже сказал малышке.
    - Кто и что сказал малышке?
    Я обернулся, едва не вздрогнув: он появился столь бесшумно, что даже в тенях я не заметил его. Брат стоял у окна, скрестив руки на груди и упираясь в стену подошвой сапога; на его губах играла обычная ускользающая усмешка.
    - Нери, я насчёт малышки предупреждал, верно?
    - Сменил причёску? - беззаботно осведомился мой друг, разглядывая братишку с явным одобрением. - Неплохо выглядишь.
    - А ты - отвратительно. - Зой стремительно подошёл, сел на край кровати и порывисто обнял его за плечи. Мне показалось, на мгновение его лицо стало таким, как в тот день, в моих покоях... когда рушились зеркала. - Тьма, да ты не только с виду, но и на ощупь почти покойник. Тебе холодно? Это мы сейчас исправим...
    Исходящее от него тепло пронизывало и меня. Не полуночный болезненный жар, грозящий вот-вот спалить изнутри дотла, а мягкое, бережное прикосновение, невесомое пуховое покрывало... или лучи летнего солнца. Не из этого холодного мира на грани гибели, а из прошлого, давно потерянного... так давно, что даже мне иногда он казался всего лишь одним из снов.
    - Поосторожнее с огнём, - пробормотал Нер, жмурясь, точно принесённый с улицы в дом и досыта накормленный кот. - Светись-ка потише.
    - Не рассказывай мне, как надо тебя лечить.
    - Кэс в курсе, где ты упражняешься в тонкостях врачевания?
    - Знаешь, мне давно не шесть лет.
    - Шестнадцать тоже не много. Он в порядке, малышка?
    - Кажется, да. - Лёгкая заминка. Столь мимолётная, что не знай я брата так хорошо, вряд ли бы её заметил. - Надеюсь.
    Нери отстраняет его, вглядывается; но это же Зой - на его лице уже не прочесть ничего, губы совершенно естественно складываются в улыбку. Такую убедительную.
    - Так не может продолжаться, - внезапно вырывается у меня. Я не хотел говорить этого. Не хотел.
    Но они оба смотрят на меня без всякого удивления и кивают одновременно. Мы всё ещё держимся за Нера - возвращаем ему силы, греем. Но это лишь видимость, иллюзия: в действительности именно он согревает нас. Соединяет. И когда быстрый взгляд брата касается меня, я понимаю: он тоже знает это.
    - Я над этим работаю, - негромко роняет он.
    - Прекратите оба, - властно командует Нер, и мы, как всегда, покорно замираем, не сводя с него глаз, сосредоточены на нём полностью, он - наш центр мироздания. Наш якорь.
    И я вдруг с предельной ясностью осознаю, что это тупик. Мы просто за него цепляемся, прячемся за ним... создаём иллюзию. А он - всего лишь один из нас. Не самый сильный, не самый бесстрашный. Не тот, кто способен нас защитить.
    Он попросту звёздный ветер... в цепях. Плетельщик кружев из слов. И быть может, мы, с двух сторон висящие на нём, только утяжеляем его оковы.
    Мне надо открыть им всё. Я не смогу уклониться. Если молчать дальше, они снова сделают то, чего не исправить... и наша история начнёт новый виток. Вот только они изменятся.
    Но если не молчать... будет то же самое.
    - Она вырвала тебя уже из портала или перехватила на входе? - слегка хмурясь, спросил Зой. И всё неуловимо изменилось. Я едва успел осознать... но в этот момент место лидера в нашей троице внезапно и окончательно занял он - маленький братик, которого мы привыкли считать ребёнком и снисходительно опекать, Малышка. Он смотрел как-то очень прямо и твёрдо. И не держался за Нера, а заботливо, словно именно он тут старший, обнимал его.
    И конечно, Нер не хуже меня видел это. И ему... это нравилось. Во всяком случае, теперь он казался пусть не полным сил и уж точно не счастливым, но по крайней мере, спокойным.
    - Я был в портале, но ещё в этой форме. Меня не затянуло полностью.
    - Значит, она быстрей...
    Зой помолчал. Я смотрел, как его пальцы сжимаются в кулак, всё сильнее и сильнее.
    - Я её недооценивал.
    - Я тоже. Ладно, зато теперь мы знаем. Правда, сей полезный опыт отчего-то не заставляет меня петь от счастья.
    - Мы не знаем ничего. В этом и беда. Мы тычемся вслепую... а так нельзя.
    - Как же можно? - тихо спросил Нер.
    - Серьёзно. Не как дети, бегущие напролом.
    Брат отстранился и потер обеими руками лицо.
    - Я кое-что придумал. Но это не будет легко. Да и ты пока не в форме... давай отложим?
    - Нет.
    Лорд Звёзд приподнялся, цепляясь за нас. Его глаза понемногу разгорались опасным золотым огнём.
    - Говори.
    - Мы не понимаем природу того, что удерживает нас. Ни кто мы сами, ни кто она. Мы вообще ничего толком не знаем. Всё только из смутных воспоминаний, но это слишком мало. Если мы хотим сражаться, нам нужны реальные знания. Реальный опыт. Если я проявлю горячее желание отправиться на большую охоту, Госпожа вряд ли станет протестовать. А на этой планете, на Земле, есть университеты. Мне просто нужно время. Я быстро учусь, у меня получится. Главное, туда попасть.
    - Охотник должен возвращаться с добычей.
    Брат смотрел слишком взрослыми, слишком пепельными глазами.
    - Да. Придётся. И часто. Мы не справимся за день.
    - Мы?
    - И ты тоже.
    - Я не сторонник академического образования. Это ты у нас гений, - Нер усмехнулся, но вышло у него кривовато. - А я больше по части деяний примитивных, типа сражений.
    - Сражениями и займёшься. Да, это твой талант, но ты же и здесь толком ничего не умеешь. Ты против меня, или ты против кучки безмозглых охранников - не в счет.
    - Ты сама тактичность.
    - Во Тьму тактичность. Нери, мне же это не нравится. Куда проще было думать: мы круче всех, живые стихии, мы бессмертные и всесильные. Нас заставляли так думать, и где мы сейчас? Где ты? Она тебя сделала запросто, как младенца. Ну, мне заткнуться? Извиниться? Продолжать?
    - За правду не извиняются.
    Мы надолго замолчали. Я чувствовал брата: смятение, боль, тяжёлая мрачная решимость. И мне это совсем не нравилось.
    - Продолжай.
    - Воин нам понадобится. Только настоящий. Безжалостный, смертоносный. Способный найти самое уязвимое место и ударить наверняка. Я взял бы это на себя... мне было бы легче... только ты сильнее, если речь о быстром и полном разрушении - ты сильнее всех. Но тебе нужна практика. Тренировка. И прощение Госпожи. - Он говорил всё торопливее, словно боялся, что его оборвут на полуслове. А я не понимал, отчего Нер не обрывает. - Если она простит, ты получишь хоть подобие свободы. Ты отправишься в один из граничных миров - лучше всего в тот, где мы родились, он и так полон войн и насилия. И придёшь к власти. Явной, тайной, неважно. Может, это и не лучший путь к опыту воина-победителя, но самый простой. Она отпустит тебя - как и меня, на охоту. Если ты скажешь, что делаешь это, чтобы заслужить прощение, она поверит. А не поверит, так всё равно не возразит. Ты же будешь приносить трофеи. А ей, думаю, только это от нас и надо. Не считая развлечений. Но видеть, какие из её мирных мальчиков вышли хорошие убийцы - это её точно развлечёт.
    
    
    

@темы: книжное, Demonic Kingdom, Смерть Повелителя снов

---

    Среди хаоса жизней, сплетённых в лесу воедино в странную, причудливую, пульсирующую сеть дыханий, страхов, желаний, голода и смерти - он выделил одну... линию? Нить? Гармонику, тонкую настолько, что даже сам едва мог уловить её.
    Тронуть подушечкой пальца, кончиком языка. Ощутить вкус.
    В ожидании наслаждения куда более сладостного. Впитать и поглотить... и раствориться. Стать частью того, что вбираешь.
    Соединить кровь. Давний позабытый осколок вернуть в узор, приведя его к абсолютной, неоспоримой, победительной гармонии.
    Золотой Сокол будет смотреть его глазами, творя свой полёт.
    Охотник ушёл в эти приятные грёзы столь глубоко, что допустил ошибку, причём роковую, непростительную для того, кто устраивает засаду. Он замечтался и пропустил вторжение постороннего. Если же учесть, что этот вторженец узнал его и тотчас понял - пусть не цель, но суть того, что здесь происходит, и счёт времени до полного, сокрушительного провала шёл на доли секунды, - то убить его немедля было естественно, как дышать.
    Он не стал скрывать от самого себя, что уничтожение доставило ему удовольствие. Это было красиво, аккуратно - отличная работа. В мире, где любое деяние Чар оставалось на ткани Поля несмываемым отпечатком, тотчас выдающим, кто свершил его, - он единственный понял, как не оставлять таких отпечатков.
    Единственный за многие, многие годы странник меж миров... Тайный странник. Если мог он скрывать следы проникновений - неудивительно, что выучился и стирать «подпись», верша убийства.
    Но вот чего он никак не мог предусмотреть - что вторженец будет не один. Хуже того: второй (юноша, почти мальчишка, однако с явно открывшимся зрением Чар) стал свидетелем убийства. А охотник был полностью обессилен, и уничтожить мальчишку уже не мог; даже сил телесных на это сейчас у него не оставалось.
    Миг ликования, чувство триумфа и гордость - всё обратилось в пыль. Он даже не мог осознать этого; молча, не ощущая ни горечи, ни гнева, смотрел на своё поражение. Провал плана, вынашиваемого много десятков лет.
    Мальчишка. Ребёнок. Бессильный, наивный...
    Как символично.
    У него вырвался короткий странный звук - нечто среднее между рычанием и смехом.
    Юноша приблизился совершенно спокойно и сложил руки в вежливом, но без особого преклонения, приветствии.
    - Милорд Магистр, ясного дня. Мне кажется, мы с вами можем помочь друг другу.
    

@темы: Знаки Огня, книжное

---

    «В нордических языках существует четыре слова для обозначения чужака. Первое: «иноземец», «утланнинг» — незнакомец, человек, житель нашего мира, пришедший из другого города или страны. Второе: «фрамлинг». Этот незнакомец тоже человек, но из другого мира. Третье: «раман» — человекоподобное существо, но представитель другого вида. Четвертое: «варелез» — обозначает подлинного чужака, в том числе и всех животных, ибо общение между нами и ними невозможно. Они живые, но мы не можем даже угадать, что заставляет их вести себя так или иначе. Возможно, они разумны, возможно, обладают сознанием, но мы никогда точно этого не узнаем».
    
    Орсон Скотт Кард, «Голос Тех, Кого Нет»
    

    Вероятно, мне нельзя рассказывать об этой книге, потому что я люблю этого человека. Но с другой стороны, кому же и говорить о нём, как не одному из счастливчиков, узнавших его и сумевших полюбить. Хотя почему - «сумевших»? Мне кажется, эта книга пропитана особым удивительным колдовством, затягивающим тебя с первой страницы; несколько строк - и ты уже в совершенно реальном, хоть и далёком мире, на планете Лузитания, в крохотной португальской колонии среди лесов, которые - это важно - никто никогда не рубил. Горсточка людей - в мире свинксов. Конечно, сами аборигены зовут себя иначе... Собственно, они делают иначе столь многое, что вопрос о том, раман они или варелез, - отнюдь не умозрительный. Ведь это первые обнаруженные человечеством «соседи по разуму», не считая жукеров, уничтоженных чудовищем Эндером по прозвищу Ксеноцид. И вдруг все людские поселения на всех обитаемых планетах в шоке узнают, что загадочные свинксы до смерти замучили человека. Учёного-ксенолога... единственного, кто был добр к маленькой одинокой девочке - но эта сиротка вовсе не бедная золушка, о нет, она занимает особое положение, дочь супругов-ксенобиологов, провозглашённых святыми за найденное ими лекарство от страшной эпидемии, едва не погубившей колонию. Правда, в момент гибели своего наставника девочка уже слегка подросла и сама стала ксенобиологом. И блестящим. Но может ли быть, что это - не дар, а проклятие, что именно её открытие и погубило её второго отца? И вот-вот погубит другого человека, который не менее дорог ей?
    Ответы спрятаны так надёжно, так замаскированы слоем недопонимания, предрассудков, страха и лжи, что распутать этот клубок по силам только... священнику. Точнее, представителю необычной профессии: Голос Тех, Кого Нет.
    Эндрю Виггин, Голос, сам себя ни священником, ни особым мудрецом не считает. Он исповедует одну лишь религию: каждое разумное существо заслуживает правды. Суровая религия, требующая немалого мужества от своих служителей - или, вернее, целителей? Но эти целители не смягчают боль и не приносят покоя... во всяком случае, в то время, пока Говорят. О тех, кого уже нет среди живых, - и о ком в любом человеческом обществе принято говорить «либо хорошее, либо ничего». Но то, что «принято», - это уж точно не для Голоса Эндрю. Эндера. Вот только никто, кроме сестры, не зовёт его так - во всех человеческих мирах таким словом зовут, лишь желая смертельно оскорбить. Имя «Эндер» уже много лет назад превратилось в грязное ругательство - ведь это имя убийцы, самого страшного из преступников, совершившего ксеноцид...
    А сам Эндер навсегда покидает любимую сестру и летит на Лузитанию - спеша не допустить нового ксеноцида. Потому что, увидев запись с телом препарированного заживо учёного, он уже знает точно: свинксы - не варелез. Они раман - собратья, соседи, с которыми можно, а значит, и необходимо договориться.
    Но ещё он знает, что там, в крошечном городке на далёкой планете, живёт девушка с глазами, полными взрослой и страшной боли. Такими глазами, какие Эндер уже видел... когда-то давно, в Боевой Школе, в зеркале. Маленький Эндер, которого безжалостно тренировали, а точнее сказать, дрессировали для единственной роли: уничтожить расу жукеров, потенциальных врагов. Блестящий, гениальный, величайший в истории Земли полководец... одинокий, тоскующий по любви и теплу мальчик, который меньше всего на свете хотел кого-либо убивать. Теперь мальчик вырос - и стал странником, исследователем, писателем. Голосом Тех, Кого Нет... и хотя никто не знает об этом, но не просто одним из многих Голосов, но тем первым, кто написал книгу «Королева Улья» - обличившую, заклеймившую «чудовище Эндера».
    Да, никто не скажет, что в жизни Эндрю Виггина нет места для хорошей шутки. Его судьба - свидетельство весьма специфического чувства юмора высших сил... в которые Эндер и верит, и нет. Но он вполне способен оценить всю иронию метаморфозы своего «облика» в глазах людского сообщества. И сам говорит: «О, человечество давным-давно послало меня к чертям. Вот так я и сделался Голосом Тех, Кого Нет». И конечно, он и серьёзен, и смеётся одновременно; причём смеётся над собою. Это у него восхитительно получается. Впрочем, как и всё, за что он берётся. Ну, так ведь он же Эндер.
    Что же общего у грустного ребёнка из его прошлого - и девушки-биолоджисты с Лузитании?
    Этот вопрос занимает Эндера ничуть не меньше загадки свинксов. Тем более, именно девушка по имени Новинья и вызвала его Говорить - о погибшем ксенологе. Новинья с её болью, столь знакомой ему, становится для Эндера родной, входит в сердце и забирает часть его души куда раньше, чем он видит её воочию, - а сама она и вовсе понятия о нём не имеет. Она - его принцесса в высокой башне, и он, как и положено рыцарю, торопится освободить её. Хотя в момент «радостной» встречи, да и многих последующих встреч, рыцарь кажется далеко уже не юной Новинье никак не принцем-спасителем, а скорее, кем-то вроде дракона.
    Но незаметно для неё, наглухо закрывшей своё сердце, холодной мрачной женщины, и тем более, незаметно для всех жителей городка этот чужак, нежеланный, еретик - ещё бы, священник-Голос в оплоте католицизма! - этот странный опасный вторженец превращается из фрамлинга - сперва в утланнинга, собеседника, а затем - и в союзника, спасителя, друга, отца... «своего». Часть их мира, их жизни.
    Но я и так уже слишком много выболтал. Хотя поверьте - это даже не пятая часть интриги, и не двадцатая - той удивительной в своей простоте, глубокой и в то же время предельно ясной философии «своих и чужих», правды, неправды и истины, философии истинной любви и жертвы, которой пронизана эта необыкновенная книга. И сумбур моих речей отчасти задуман - читайте, прошу вас, ну прочитайте, и от сумбура не останется ни следа, - а отчасти дело в том, что я-то не Кард, и так хорошо, как он, не расскажу. Да и зачем? Он уже сделал это. И сделал прекрасно.
    И всё-таки мне не утерпеть... Эндер - для меня тема особая. И просто - особенный человек. По его же примеру, пользуясь его привилегией, я не могу о нём не Говорить. Стать Голосом - для Голоса Тех, Кого Нет... что ж, это наглость, но ему-то это не мешало. Цитируя самого Эндрю Виггина, «Его нет, и я имею право говорить за него!»
    Эндер. Циник и мечтатель, саркастичный и сентиментальный, милосердный и безжалостный, силой своего духа и интеллекта внушающий страх, и он же - воплощение самых «детских» человеческих слабостей... или тех качеств, которые привычно зовут «слабостью» люди, не изведавшие ни истинно бурных чувств, ни глубокой любви, ни настоящего страха. Те, кто знает лишь слёзы минутной досады, мелкой ревности или отдавленного в автобусе пальца, естественно, сочтут слёзы проявлением слабости - ведь в других мы так часто склонны видеть себя. И только тот, кто воистину замирал на грани меж глубинами тьмы и сияющим светом, может сказать - что есть сила, что правда, что ложь, что любовь.
    Эндер - такой. Недаром его сравнивают с Люцифером, падшим, но сверкающим ангелом. Хотя, как и все вычурные сравнения, это и верно, и совершенно нет. Эндер «скромный человек средних лет», в нём нет явного, зримого глазу величия, нет ослепительного блеска. Да и его грехопадение весьма сомнительно... хотя сам-то он в этом плане не знает сомнений. То, что ты сделал, - считает он, - сделал ты. И никого не волнует степень твоего неведения. Он со спокойным, лишённым всякого пафоса смирением принимает свой великий грех и несёт расплату. И в то же время - так по-человечески негодует на тех, кто отнимает у «чудовища» право на наличие сердца и совести.
    Эндер, проклятый и благословлённый редким даром сопереживания. Он наделён невероятно широким кругозором, он гениальный стратег и видит души насквозь; он так прозорлив и умён. И он так слеп и наивен иногда, и так беспомощен перед шквалом собственных эмоций и чужими желаниями - если речь о тех, кого он любит, а любить он умеет как никто, с поистине галактическим размахом - точно так же, как умеет испепелять.
    Но он также способен и возрождать из пепла. С подлинной страстью. С подлинной радостью.
    И когда эта радость, это чистое счастье творения, воскрешения вызывает у него слёзы - сам он смотрит на себя со стороны, трезво и без иллюзий, не скрывая иронической холодной усмешки.

@темы: цвет настроения, книжное, цитаты, люди, Эндер, звёздная пыль

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

«Любой Мир может рухнуть в любую минуту, причем именно "ни с того ни с сего…»

(с)лучайная цитата от сэра Макса

@темы: вся жизнь - игра, цитаты, сэр Макс

---

«И трепет звёзд, и смех огня,
и свежесть ветреного дня,
и лета аромат».

(с)

@темы: кружева слов, стишность, книжное, цитаты